Берешь одного - два в подарок. - стр. 22

- Туманский, я всего лишь забочусь о твоей заднице. – ее голос ни разу не дрогнул, полный контроль и уверенность. – Вот теперь тебе будет им удобнее подтереться. – Витка оттопыривает одной рукой полы моего пиджака, а второй засовывает мне за пазуху измятый листок, пользуясь моим недолгим ступором от шокирующего поведения этой нахалки. От той нежной девушки, что я знал когда-то, не осталось ни малейшего следа. Передо мной находилось ее истинное лицо, гнилая и хитрая душонка. – Ты, похоже круглый дурак, если считаешь, что я не знаю законов. Именно то, что я сказала, ты можешь сделать с этим документом и его копиями. Ни я, ни отец Лешки не давали разрешения на изъятие биологического материала у нашего ребенка и проведение подобной экспертизы. Напротив, мы тебя можем привлечь за это. Ты совсем идиот, раз сам принес мне доказательства своих незаконных действий. Считай, что я тебя снисходительно пожалела, не воспользовавшись предоставленным случаем, решив сохранить тебе работу. Вряд ли твой начальник обрадовался бы твоим проблемам с законом. – в моей голове происходит множество микровзрывов. Прям так и чувствую, как от перенапряжения лопаются сосуды. Стерва не только в очередной раз нашлась с хлестким ответом, но и показала, что прекрасно осведомлена кем я работаю, какие у меня связи, и при этом ее они совершенно не пугают. Она дура или я чего-то не знаю? Неужели я упустил наличие у нее могущественных покровителей? – И еще, Туманский… Я так понимаю ты не только в этом влез в частную жизнь других людей… Наверняка уже выяснил, что у Лешки есть отец. Так вот, предупреждаю, раскрытие тайны усыновления, тоже влечет за собой проблемы с законом.

- Я хорошо знаю закон. Я в суд пойду. – сквозь зубы выдавливаю из себя слова.

- Пфф… Вперед. – машет рукой, указывая мне путь. – И чего ты этим добьёшься? Лешку тебе никто не отдаст. К тому же ты упустил тот момент, что ему почти тринадцать и его мнение учитывается. А если ты думаешь, что он с распростертыми объятиями встретит человека, который лишит его любимого и обожаемого отца, то сильно заблуждаешься. – каждое слово, словно увесистая пощечина, приносит жгучую боль, но не щекам, а сердцу. Мой сын считает отцом другого, любит, обожает. Я причиню ему боль, раскрыв себя. Своим поступком, она не просто лишила меня сына, но и возможности исправить ее действия, быть с ним. После речи Виталины, передо мной встает выбор: отказаться от него или причинить парню боль. – Кроме ненависти, ты ничего от него таким образом не добьешься. – добивает меня окончательно, не давая додумать, найти выход. – Лучше послушайся моего совета и свали в закат. Придёшь лет через пять, а лучше десять, он тогда станет старше, понятливее. Покаешься перед ним, соврешь про безграничную любовь… Возможно тебе повезет, он поверит, простит, примет. А сейчас тебе здесь ловить нечего. Адьос, каброн! (прощай, козел.) – делает пренебрежительно взмах кистью, разворачивается и уходит в подъезд, оставляя меня наедине с моими мыслями, заставляющими чувствовать себя склизким дождевым червем.