Размер шрифта
-
+

Берендей - стр. 26

– Смотри сам.

– Да я даже смотреть не хочу. Я говорю, это не его машина.

– Николаич, возьми себя в руки. Это его машина. Я точно знаю. Я думал собачек по следу пустить, да снегом все завалило, не чуют они ничего.

В отличие от Семена, Скоробогатов уже понял, что Ивана нет в живых. Теперь он знал это так же точно, как и то, что дальнейшие поиски бесполезны. Наверное, он понимал это с самого начала, с того момента, как Ирэна сказала ему о том, что с Ванечкой сейчас что-то случится. Но глупая, нелепая надежда на то, что он ошибся, все еще согревала ему сердце. Семен не смог бы этого понять, для него нет тела – нет дела. А Скоробогатов знал, давно знал, что Ванечка покинул их навсегда. Но все равно верил в чудо. И хотел продолжать верить в чудо, и продолжал бы, наверное, если бы не пустая машина, лежащая в кювете…

Собачки почему-то жались к ногам Семена и тихо поскуливали. Скоробогатов подумал, что они ничего не учуют, даже если сапоги крепко смазать одеколоном и пустить их по следу через пять минут. Эта мысль до того его рассмешила, что он захихикал. Он хихикал долго, а потом разрыдался. Ему пришло в голову, что если бы собаки Семена умели брать след, то уже нашли бы Ванечку.

Убитая надежда медленно вытекала из глаз, оставляя вместо себя желание отомстить всему миру за смерть сына. Всем! Хозяйке дачи, у которой дом оказался недостаточно хорош. Людмиле, которая не смогла найти лучшего места для встречи Нового года и не удержала мальчика около себя. Егору, который почему-то немедленно занял его место. Отомстить за то, что все они живы, а его ребенок – уже нет.

– Поехали, Семен, – мрачно выжал из себя Скоробогатов.

– Слышь, Николаич, может, он попутку поймал? – Семен попробовал вернуть нелепую надежду.

– Не поймал, – скривил губы Скоробогатов. – Не поймал! Это они, они все виноваты, все! Все!

– Николаич, ты это… погоди. Не горячись. Еще ж ничего не ясно. Я сам с детишками поговорю.

– Не смей соваться не в свое дело! – взорвался Скоробогатов. Обычно он не кричал на Семена.

Семен опустил голову. Не обиделся, нет. Впрочем, Скоробогатову было все равно. Ему надо было вылить свою боль, пока она не схватила за горло, пока не задушила его совсем. Все что угодно, только не думать о том, чего нельзя вернуть!

Колючий взгляд прищуренных глаз Семена на минуту стал ласковым.

8

– Надо бы котел протопить, – вздохнула Юлькина мама.

Ребята расслабились и перестали замечать ее присутствие. За столом шел оживленный разговор о «Мастере и Маргарите», который показали перед самым Новым годом. Берендей помалкивал. Он вообще не любил говорить, когда его не спрашивали напрямую.

Страница 26