Беременна по принуждению - стр. 4
И всё же, когда Максим предупредил об отце, я оробела ещё больше.
— Проходите, — сказала домработница, открывшая дверь. — Сергей Викторович и Анна Ярославовна уже ожидают в гостиной.
Максим шёл первым, мне пришлось поторопиться, чтобы не отстать. Сердце колотилось как бешеное, но я старалась выглядеть скромно и приветливо. А главное, сохранить спокойствие.
Родители Максима оказались обычными людьми. Папа улыбался и сыпал шутками, говорил мне ненавязчивые комплименты и хвалил выбор сына. Он совсем не был так страшен, как я себе напридумывала.
А его мама казалась женщиной тихой, молчаливой и неулыбчивой, хотя и сохранила следы былой красоты.
Максим предупредил, что она не любит посторонних. «У мамы вечная меланхолия», — с видимым сожалением говорил Максим. Я подозревала, что это из-за развода между его родителями, о котором упомянул мой любимый.
После обеда из трёх блюд отец с Максимом удалились в кабинет, а мы с Анной Ярославовной остались пить чай. Сергей Викторович посмотрел на жену только один раз, перед тем, как уйти с сыном, но женщина чуть заметно вздрогнула.
Она стала показывать мне фотографии Максима и его младшего брата, учащегося за границей. Я продолжала улыбаться, подмечая, что у Максима после двадцати лет взгляд сделался жёстким и холодным.
Внезапно Анна Ярославовна, оглядываясь по сторонам, схватила меня за запястье и зашептала:
— Беги от них. Он тебя не любит, они не способны любить. Только брать то, что им надо. А потом ломать игрушку, потому что надоела.
— Мы любим друг друга, — растерянно произнесла я, заметив, как странно блестят глаза женщины. Будто она не совсем в себе. В груди появился холодок. А что если?..
— Если он влюбился, тем хуже для тебя.
К счастью, вернулись мужчины, и наш визит подошёл к концу. Какое облегчение, что жить мы с Максимом будем отдельно, в двухэтажном особняке неподалёку от Кремля.
Собственный камин, прислуга и интерьер, выбранный мной по каталогам — я до сих пор не верила, что стану хозяйкой всего этого.
— Знаешь, твоя мама сказала, что ты меня не любишь, — улыбнулась я, когда мы спускались в лифте.
Максим нажал кнопку, чтобы остановить лифт и, повернувшись ко мне, медленно провёл ладонью по моей щеке. А потом в одно мгновение прижал к стенке, сдавив шею:
— И ты поверила? Что ещё она сказала?
И начал меня целовать. Легонько сжал зубами мочку уха, потом спустился ниже, проведя языком по вздувшейся жилке на шее. Я судорожно вздохнула, ощущая, как внизу живота пульсирует горячий ком.
Я была готова, давно хотела ему отдаться. Меня охватывало нетерпение, как только он начинал ласкать мою грудь, скользил пальцем под чашечку бюстгальтера, осторожно дотрагивался до торчащего соска.