Берегини - стр. 57
Инрик выслушал ее, помолчал, потом сказал:
– Приходи завтра утром на берег, простишься с подругами.
– Спасибо тебе, – обрадовалась девушка. Сын вождя улыбнулся, прищурил светлые глаза:
– А хочешь на наш драккар подняться, посмотреть боевой корабль?
Йорунн растерялась, осторожно напомнила:
– Говорят, примета плохая, если женщина на палубу драккара взойдет…
Инрик от души рассмеялся:
– Это верно. Иную не то что к кораблю – к лодке подпускать опасно. Но ты же ведунья. От тебя худого не будет.
Девушка тоже рассмеялась, лукаво прищурилась:
– Я бы пошла, Вилфредссон, да боюсь, вдруг ты тоже решишь увезти меня силой и в трюме запрешь?
Кровь хлынула в лицо молодому датчанину. Он остановился, нахмурился, сжал кулаки:
– Никто еще не упрекал меня в бесчестии!
Сказал, как отрезал. И пошел прочь.
– Инрик, я… – растерянно проговорила девушка, но он не обернулся, не сбавил шаг. – Я не хотела тебя обидеть, Инрик! Пошутить решила, глупая… Прости!
Но Вилфредссон уже не слышал ее слов. Или сделал вид, что не слышит.
Вечером Йорунн позвали ужинать в дружинный дом, и она не посмела отказаться. Датчане поглядывали на ведунью с любопытством, а она без всякого смущения смотрела по сторонам и на любопытные взгляды отвечала улыбкой. Только однажды ее лицо опечалилось – когда она заметила сидящего поодаль Инрика. Но вот сын датского вождя повернулся в ее сторону, увидел девушку… и вдруг улыбнулся в ответ, а потом высоко поднял рог с пивом, давая ведунье понять, что пьет в ее честь. У Йорунн отлегло от сердца: хоть и вспыльчив Вилфредссон, да, к счастью, отходчив… А в следующий миг она встретилась взглядом с Эйвиндом, и лицо вождя показалось ей сердитым и хмурым.
«Неужто думает, что я о клятве забыть могу?» – Йорунн опустила глаза и отвернулась, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Взгляд вождя был тяжелым, словно каменная плита, и девушка почувствовала себя нежеланной гостьей, лишней в этом доме, за этим столом. Она посидела еще немного, затем поднялась, поклонилась, поблагодарила за угощение и, сославшись на ведовские заботы, пошла к себе. А по дороге все думала: показалось ей или нет, что Эйвинд конунг воспринял ее уход с радостью?
Как и накануне, Унн отправила словенских девчонок прислуживать за ужином – подносить угощения, подливать пиво, убирать со столов опустевшую или грязную посуду. Только одной в этот вечер не было среди них. Лодин поймал за руку пробегавшую мимо Ярину, спросил:
– Где же старшая сестра Сванвид?
– Худо ей, – ответила девушка. – То в жар бросает, то в холод. Унн велела ей остаться в доме, чтобы не расхвораться совсем.