Берег. Свернуть горы - стр. 20

— Ты в белом похожа на ангела! — Он закрывает сейф, возвращает карту на место. Подхватывает меня на руки и несёт в гостиную. — Тебе пошли бы большие пушистые крылья.

— И как бы ты меня обнимал? — обнимаю его за шею.

— Любви крылья никогда не мешают, — Роберт касается кончиком носа моей щеки и усаживает на диван. — Какая ты привлекательная! Ещё немного, и я отнесу тебя в постель.

Я провожу ладонями по обнаженному животу Роберта.

— Какой ты пушистый.

— Как фавн?

Я чуть отстраняюсь и, взглянув на него оценивающе, декламируюа:

Но кто там, близ пещеры,

В густой траве лежит?

На жертвенник Венеры

С досадой он глядит;

Нагнулась меж цветами

Косматая нога;

Над грустными очами

Нависли два рога.

То Фавн, угрюмый житель

Лесов и гор крутых,

Докучливый гонитель

Пастушек молодых[1]…

— Но это явно не про тебя, — я обхватываю колени руками. — Ты — Эрот во плоти.

Роберт смеётся и грозит пальцем.

— Хм. Фавном точно быть не хочу. Чьи это стихи?

— Пушкин. Великий русский поэт.

— Пойдем собираться.

***

Роберт

— Эрот, Эрос, он же Амур, он же Купидон у римлян, — я неторопливо маневрирую среди машин, одну руку положив на руль, а другой согревая вечно холодные пальцы Джу. Мне хочется всё время касаться её, вдыхать едва уловимый тонкий аромат, который с первых дней будоражит меня как наркотик. — Тебе известно, что лишь традиция классической поэзии сделала его сыном Зевса и прочих небожителей? Так что он постепенно принял черты златокрылого и подобного ветру бога. У Аполлония Родосского он, между прочим, хитроумный, но жестокосердный малыш, помыкающий своей матерью. Первоначально он вообще не воспринимался иначе как всепоглощающая сила притяжения, не имея ничего общего с обычным пониманием любви. Оригинальный миф об Эроте, не божестве, а демоне, спутнике Афродиты, выражающем вечное стремление к прекрасному, есть у Платона, Он у него — сын Бедности и Богатства, зачатый в день рождения Афродиты и получивший в наследство от родителей жажду обладания, стойкость, отвагу и бездомность. Вот так-то, миледи.

Джу с утра пребывает в задумчивом настроении, и я пытаюсь её отвлечь от грустных мыслей.

— Ты стойкий и отважный, — она серьезно смотрит на меня. — Далеко не бездомный. Но есть ли у тебя жажда обладания?

— Есть! — Я паркуюсь у обочины и, перевернув руку Джу, касаюсь губами тонкой кожи на ее запястье. — Я жажду обладать тобой, Афродита. Безраздельно! Как ты думаешь, у меня есть шанс?

Джу трётся головой о подголовник, и ее лицо озаряет улыбкой.

— Я думаю, есть. У тебя есть тёмные очки? — тыльной стороной ладони она касается моей щеки. То ли от ее взгляда, то ли от невинной ласки, во мне просыпается желание. — Ты смотришь так, что хочется раздеться. А в машине стёкла не затонированы.