«Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы - стр. 81
К особенностям исторических путей племен и народов Пушкин был необычайно чуток, подчеркивает Листов. И напоминает об интересе поэта к древним христианским культурам Армении и Грузии, а также о том, что в «Путешествии в Арзрум» Пушкин называет апостольскую проповедь самым сильным средством усмирения народов (VIII, 449). Как полагает ученый, те же самые мотивы неизбежно должны были возникать и при знакомстве Пушкина с историей эфиопского христианства. «Крещение Ефиоплянина по дороге в Газу имело ясную аналогию в истории предков поэта по материнской линии. По семейному преданию и из “немецкой биографии” Абрама Ганнибала, составленной А.Роткирхом, Пушкин знал о крещении своего африканского предка. <…> Путь семьи как бы повторял те пути, которыми шел народ; в карамзинско-пушкинском кругу это был обычный, естественный ход вещей». Листов уверен, что Пушкин должен был знать оба названия африканской страны: Абиссиния и Эфиопия. По-арабски слово «Абиссиния» восходит к значению «сброд», «бродяги», что вряд ли было известно поэту, весьма чувствительному к вопросам родовой чести. Пушкину скорее могло быть понятно название «Эфиопия» – по-гречески «страна людей с пылающими или обожженными лицами»271.
Анализ личной библиотеки Ганнибала (то, что мы знаем по «реэстрам» и описаниям – 347 названий) показывает, что в ней, помимо «Известий об Абиссинии и Эфиопии», беллетристики, сочинений по математике, военным наукам, философии и истории, имелся ряд книг религиозного содержания. В их числе – Библия, все двенадцать больших томов «Четьи-Минеи» (1768 год), а также… Коран!
Удалось обнаружить и такой раритет из библиотеки Абрама Петровича: «Книга Систима или Состояние мухаммеданской религии. Печатается повелением Его Величества Петра Великого Императора и Самодержца Всероссийского в типографии царствующего Санкт-Питербурха лета 1722 декабря в 22 день». (Книга иллюстрирована гравюрой художника Алексея Зубова и посвящена Петру I. Посвящение написано одним из «птенцов гнезда Петрова» поэтом Дмитрием Кантемиром. Имеется оттиск личной печати Ганнибала272.)
И еще одним вопросом справедливо задается Н.П. Хохлов (и мы вместе с ним): «На каком африканском языке говорил арап Петра Великого? И знал ли он его так, чтобы уже никогда не забыть? Возможно, первые слова его детства были на тигринья. Или на арабском? В этих местах он играл такую же роль, какую французский – в домах русских господ»273.
Вспомним в этой связи, что неподалеку от земель Бахар-Негешей, в Северной Эфиопии во II–IX вв. н. э. существовало могучее Аксумское царство, распространившее тогда свою власть и влияние на соседние страны – Судан и Аравию. Именно здесь в IV веке произошло крещение Эфиопии. Обратимся к справке этнографа-африканиста: «Тигрейцы – жители провинции Тигре на севере страны, где находилось Аксумское царство. Они говорят на языке тигринья, который ближе геэзу – древнему языку Аксума, нежели амхарский, и считают себя во всех отношениях более прямыми наследниками Аксума, нежели амхара»