«Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы - стр. 30

Поэт-радищевец И.П. Пнин в «Опыте о просвещении относительно к России» (1804) сравнивал крепостное право с рабством американских негров: «Горестно, весьма горестно для россиянина, свое отечество любящего, видеть в нем дела, совершающиеся только в отечестве негров…»93

Новый этап антирасистских настроений в русской просвещенной среде связан с эпохой декабризма. Взгляды декабристов формировались и под влиянием идей американской революции, взглядов борцов за освобождение негров в США. Накануне восстания на Сенатской площади «Сын Отечества» писал: «Предрассудок, ставящий черное африканское поколение, которое так долго осуждено было на тягостное рабство, гораздо ниже белого, столь повсеместно царствует в Америке, что и просвещенные Соединенные Штаты не могли освободиться от оного»94.

Об общих истоках рабства американских негров и русских крестьян писал декабрист М.С. Лунин: «Рабство, несовместное с духом времени, поддерживается только невежеством и составляет источник явных противоречий по мере того, как народы успевают на поприще гражданственности. Прискорбный, но полезный пример этой истины представляют Американские Штаты, где рабство утверждено законом. Признав торжественно равенство людей перед законом как основное начало их конституции, они виселицею доказывают противное и приводят оттенки цвета в оправдание злодейств, оскорбляющих человечество»95.

Пушкин, разделявший многие настроения и взгляды декабристов, безусловно, солидаризировался с их антирасистским пафосом. Он не только знал о бесправном, угнетенном положении африканских народов, «моей братии негров», но еще в 1824 году горячо желал им «освобождения от рабства нестерпимого» (XIII, 99). Между прочим, активисты американского негритянского движения в ХХ веке чутко уловили эту сторону пушкинского творчества. В одной из статей о романе говорилось: «В шести кратких главах Арапа Петра Великого Пушкин с нескрываемой симпатией затронул тему одиночества черного человека в обществе белых»96.

Эта тема тесно переплеталась в творческом сознании поэта с «памятью рода», с идеей о русском «ганнибальстве», представителем и наследником которого поэт не переставал себя ощущать.

Пушкин всю жизнь собирал сведения о прадеде. Он в 1824 году получил семейные документы у своего двоюродного деда «старого арапа» П.А. Ганнибала в его поместье Сафонтьево, в 60 верстах от Михайловского, а десять лет спустя, работая над «Историей Петра», выписывал из разных источников сведения об Абраме Петровиче. Сохранившаяся в библиотеке поэта шеститомная «История Петра Великого» Вениамина Бергмана (выпущенная в 1833–1834 годах в Петербурге в переводе с немецкого) разрезана на некоторых, важных для Пушкина страницах, в том числе посвященных А.П. Ганнибалу (том шестой).