Бераника. Медвежье счастье - стр. 11
Вон там, в конце прогалины, петли дикой малины. Ягод, конечно, днем с огнем не найти, а побеги молодые уже есть. А рядом, в тенечке, мать-и-мачеха разложила по влажной земле глянцевито неприветливые листья, подбитые снизу нежным салатовым пушком. А во-он там, за оврагом, на старом засохшем дереве, настоящее сокровище – серо-зеленые пятна лишайника. Имя у него красивое – пармелия. Вкус противный, а польза большая, особенно при простуде!
Ну и молодая крапива у самой калитки – вот уж всегда пригодится. Для начала и хватит… только еще шишек прошлогодних на растопку соберу. В углу за печью я мельком видела старый, помятый, давно не чищенный медный самовар. Надеюсь, не дырявый. Господа ссыльные даже не пытались разобраться, что это за агрегат такой, и изводили уголь каждый раз, как нужна была горячая вода.
Самовар не подвел, хотя для того, чтобы его растопить, пришлось побегать – сначала за водой в овраг к ручью, где я мимоходом обнаружила еще одно сокровище – нестаявшие пласты слежавшегося снега, потом с песочком и золой, чтобы оттереть грязь с пузатых боков, потом приспособить войлочный сапог для раздувания… зато дело пошло.
И в комнату, где лежали больные дети, я уже входила во всеоружии. Травы запарила, ушат для теплой воды нашла. Не знаю, зачем прежняя Бераника запихнула в дорожный сундук такую кучу льняных скатертей, – скорее всего, девочка в растерянности хватала первое, что попало под руку. Но мне сейчас эти добротные полотнища ой как пригодятся. И как полотенца, и как простыни, и рубашек на каждый день детям нашить. Нечего в шелках на огороде делать.
Дух в комнате стоял тяжелый – пахло болезнью, потом и давно не мытым детским телом. М-да… Младший хоть спит, а две старшие красотки вытаращились на меня непримиримо-высокомерными взглядами придворных дам, увидавших под тапочком таракана.
– Чего тебе? – самая старшая, Эмилина, натянула грязноватое розовое одеяло почти до носа. – Не видишь, нам нездоровится? Принеси лучше попить! – и повелительно махнула рукой в мою сторону.
Вот так вот. Память услужливо подсунула мне еще один кусочек пазла в общую картину жизни моей предшественницы. Хорошая была девочка, но бесхарактерная… Всех себе на шею посадила, включая детей.
Ничего, справимся. Вот только следующий осколок воспоминания подсказал, что дети еще не знают о смерти отца. Подумала об этом, и все раздражение как рукой сняло – жалко стало глупых до ломоты в сердце. Эх… это ведь мне им придется рассказать. А потом еще как-то успокоить.
Именно поэтому я не одернула старшую нахалку, а также не обратила внимания на презрительный фырк и кашель средней. Эти две меня пока не особо беспокоили. Если силы козьи морды строить есть, значит, не помирают.