Беньямин и Брехт – история дружбы - стр. 56
Основными авторами будут Беньямин, Брехт, Иеринг и Вы. <…>
Беньямин, Иеринг и Брехт готовы участвовать в принципе. Главное – сотрудничать только с авторами, придерживающимися, как нам известно, ярко выраженных левых взглядов, чтобы все статьи писались с этих позиций.
Обсуждение Беньямином, Брехтом и Иерингом основных принципов работы можно отнести к сентябрю 1930 года101. В начале октября Беньямин посвятил Шолема в план издания, не удержавшись от того, чтобы подчеркнуть свое и Брехта участие в нём:
Я обеспечил одобрение плана издателем Ровольтом, предложив себя в качестве ответственного за организационные и практические вопросы, уже проработанные мной в долгих разговорах с Брехтом. Его программный подход будет научным, даже академическим, а не публицистическим, и он будет называться Krise und Kritik>228.
Брехт, похоже, включился в процесс воплощения идей, сформулированных за лето, лишь позднее. Он писал Брентано в конце октября 1930 года:
Что касается журнала, то я пока не имею об этом никакого представления. Я ни разу не говорил об этом с Ровольтом и знаю только то, что рассказали мне Иеринг и Беньямин… Нет ещё никакой договорённости о редакционной коллегии. Я предлагаю Иеринга, Беньямина (с ним хочет работать Ровольт, и он, насколько я его знаю, будет полностью нас поддерживать), Вас и меня>229.
Машинопись «Меморандума» Беньямина со списком предполагаемых авторов журнала Krise und Kritik и рукописных поправок этого списка
В начале ноября «дела», как сообщал Беньямин Шолему, «про двинулись еще дальше по пути к публичному оглашению»:
Следующей почтой ты получишь объявление об издании и устав нового журнала Krise und Kritik, который будет предположительно с 15 января будущего года выходить раз в два месяца под редакцией Иеринга в издательстве Rowohlt. Мое имя появится на титуле в качестве соредактора, вместе с Брехтом и еще двумя-тремя авторами…
«Ты получишь двусмысленное удовольствие, – продолжал Беньямин, – созерцая мое еврейское имя в одиночестве среди гойских имен»>230. Это замечание было верным с учетом предполагаемого состава редакции – кроме Беньямина, из участников евреем был только Блох, но он не занимал официальных постов. Но смысл не в этом. Фраза, скрывающая больше, чем говорит, – реакция на недоверие Шолема ко всему, якобы отдалявшему Беньямина от еврейских дел и связей. Спор возобновился после письма Беньямина Максу Рихнеру от 7 марта 1931 года о теологии и диалектическом материализме>231