Бенефис - стр. 8
– Не работает. Вот иду, – отвечала она, теперь уже не оглядываясь, как в первые минуты.
– Приходите еще, – тусклым голосом говорил кто-нибудь уже далеко внизу и умолкал, впадая в нездоровую дрему, когда сознательное продолжается во сне, а бессознательное наяву.
Позвонив во все четыре квартиры второго этажа, где ей никто не открыл, Мячикова поставила носилки к выходу на уличную площадку третьего. Толкнув дверь влево, она опять оказалась перед квартирами. В трех никто не открыл. Из четвертой вышла женщина. Ей можно было дать семьдесят, восемьдесят или больше, и все было бы похоже на правду. Она долго спрашивала, долго понимала, долго думала. А когда поняла, сказала, что помочь некому.
– Мне сто годов, – сверкнула она единственным голубым глазом. Другой был закрыт. – Кабы ни сто, так я бы…
Дальнейших слов Лизавета Петровна не разобрала.
– Спасибо, – тихо попрощалась она. – Извините.
– Иди, милая, иди, – отвечала старушка. – А слышь, иди на пятый, там вот такая же квартира, как наша, мужик живет. Если не пьяный, так и поможет. А что ж? Все люди.
Мячикова кивнула, слегка поклонившись. И сама заметила это. Что поклонилась.
Мужик был не пьяный, но, судя по всему, был пьян совсем недавно.
– Да отстань ты, тут медицина пришла, – крикнул он кому-то в глубину квартиры и повернувшись, дохнул перегаром, взяв под воображаемый козырек: – Мы не вызывали.
– Да нет, – поняла Мячикова, – Я хочу попросить помочь мне вынести больную. Лифт не работает. Одна я не донесу.
Мужичок качнулся, по лицу его расплылась улыбка, отчего сразу же пришли в движение все синяки и ссадины. И потом, когда они стали на место, он, исполненный удовольствия от собственной востребованности, энергично кивнул головой.
– Сороковая? На десятом? – уточнил он, засомневавшись, должно быть, оттого, что показалось не близко. После немного затянувшейся паузы, он позвал из глубины квартиры какого-то Кольку, видимо, того, кому еще недавно говорил «отстань», и сказал Мячиковой, что они сейчас «будут».
Еще двоих помощников Лизавета Петровна нашла тут же, в подъезде. Двое крепких парней поднимались на одиннадцатый.
– А что вы одна? – спросил тот, что был с коричневым портфелем и юношеской лысиной.
– Не положено больше, – сказала Мячикова, мысленно приказав колокольчику молчать.
– И специальных людей для этого нет? – вновь послышался вопрос.
Мячикова не отвечала.
– Понятно, – и парень, кивнув второму, в морской форме с литерами Морской Академии, который уже взял у Лизаветы Петровны носилки.
Когда они вместе достигли десятого этажа, их догнал мужичок с Колькой.