Белый Волк - стр. 20
– И сильно покусала?
– Да нет, за икру тяпнула.
– Рад это слышать. Но почему ты решил, что это трехногое создание лучше всего спрятать у нас?
– Ну, вы ведь у него в долгу.
– За спасение брата Лайбана?
– Ну да.
– А он хоть на что-нибудь годен?
– Он волкодав. Боевой пес, ничего не боится.
– Зато ты боишься, – сказал Кетелин, заметив, что юноша то и дело беспокойно поглядывает в сторону открытых ворот.
– Тодхе и меня ищет. Он здоровый бык, и у него есть друзья.
– Значит, ты тоже нуждаешься в убежище?
– Ну нет. Меня-то им не догнать. Пойду домой, к тетке. Похоже, там опять что-то горит.
– Как зовут твою тетю?
– Атала. Она в церковь ходит. Большая такая и поет громко, но фальшиво.
– Я ее помню, – рассмеялся Кетелин. – Прачка, а в случае надобности повитуха. Славная женщина.
– Это верно.
– А родители твои?
– Они ушли в Мелликан на заработки, давно уже. Сказали, что потом пришлют за мной и сестрой, да так и не прислали. Сестра в прошлом году умерла от чумы. Мы с теткой думали, что тоже заболеем, но ничего, обошлось. Брат Лайбан давал нам разные травки, наказывал держать дом в чистоте и крыс морить.
– Да, тяжкое было время.
– Арбитры говорят, что чума пошла от монахов.
– Я знаю. В войне и неурожае тоже, видимо, виноваты мы. Почему же ты не веришь в то, что говорят арбитры?
– Из-за Лаби, наверное, – пожал плечами Рабалин. – Он всегда о любви толкует – не верится мне, чтобы он разносил чуму. Зачем ему это делать? Только не все ли равно, что я думаю.
Кетелин видел в темных глазах мальчика силу, способность сострадать и обрывки воспоминаний. Мужчина, бьющий женщину. Умирающая маленькая девочка, Рабалин, плачущий у ее постели.
– Мне не все равно, Рабалин. И старому Лаби, как ты его называешь, тоже. Я позабочусь о собаке, пока ты за ней не вернешься.
– Джаспер – не моя собака, а Килии. Она привела его ко мне и попросила спрятать. Я приду за ним, как только эта заваруха кончится.
– Береги себя, молодой человек.
– Вы тоже, святой отец. А ворота лучше бы запереть.
– Запертые ворота толпу не удержат. Доброй тебе ночи, Рабалин. Ты хороший мальчик.
Парень убежал. Собака скакнула, порываясь за ним, но настоятель окликнул ее:
– Эй, Джаспер! Есть хочешь? Пойдем-ка на кухню, поищем чего-нибудь.
Рабалин возвращался той же дорогой – через речку, лес и холм со старой сторожевой башней. Оттуда был хорошо виден пожар в северном квартале. Там селились в основном чужестранцы, к которым относилась и семья толстого Аррена. Дренайские и вентрийские купцы держали там свои лавки, но бунтовщики громили больше тех, кто приехал с востока, из Датии и Доспилиса. Эти страны находились в состоянии войны с Тантрией.