Белый слонёнок с поднятым хоботом - стр. 26

Куриные котлеты оставили во рту привкус масла, на котором их жарили. Алексей попытался запить его компотом (ничего не вышло), потом жестом позвал томящуюся у стойки габаритную официантку. Та, покачивая кормой, подошла.

– Посчитайте меня, пожалуйста, – сказал Алексей.

Официантка прошлась по его лицу и, особенно, глазам оценивающим взглядом.

– Расплачиваться будете наличными?

– Нет, картой, – ответил Алексей и достал бумажник.

Саратов встретил Алексея пылью, ярким южным солнцем и наглецом-таксистом, который опоздал минут на пятнадцать и не извинился. Пока такси не подъёхало, Алексей от скуки побродил вокруг стоящего напротив вокзала железного Феликса, который, видимо, со скидкой на местную климатику был отлит не в шинели, как на Лубянке, а в гимнастерке и галифе. Ещё одно отличие состояло в том, что главаря ВЧК здесь запечатлели в движении и с газетой «Правда» в руке.

– А куда направляется ваш Феликс Эдмундович? – спросил Алексей водителя, когда тот, наконец, приехал.

– Ясное дело, в сортир, – не задумываясь, ответил таксист, – он же с газетой!

Алексей поселился в гостинице с непереводимым названием «Рилла». Он нашёл это место в интернете и забронировал номер ещё из Москвы. При выборе отеля Алексей обычно уделял внимание удобству расположения, наличию интернета и количеству положительных отзывов на сайтах бронирования; цена вопроса его волновала редко. В этот раз он поступил также: гостиница находилась в историческом центре – на проспекте Кирова, беспроводной интернет в номере наличествовал, и хороших отзывов о ней было гораздо больше, чем плохих.

Номер за четыре тысячи рублей в сутки оказался небольшим, но достаточно уютным, и, что более всего понравилось Алексею, здесь имелся письменный стол с лампой и сделанным под старину письменным прибором. Коридорный, который помог дотащить до номера чемодан, объяснил, что интерьер заимствован у номера ныне несуществующей гостиницы, в которой останавливался сам Александр Сергеевич Пушкин во время своего путешествия по российским губерниям.

– Простите, а когда была построена ваша гостиница? – спросил Алексей.

– Году в девяносто девятом, – неуверенно ответил коридорный, – кажется…

Алексей понимающе кивнул, а сам подумал, что этот номер своим интерьером обязан, скорее всего, поздно докатившимся до провинции отголоскам столичного празднования двухсотлетия со дня рождения «нашего всего», которое как раз и обрушилось на белокаменную в девяносто девятом году. Улыбаясь своей догадке, Алексей подошёл к окну и отодвинул рукой краешек тяжёлой бархатной портьеры. Из окна ему открылся вид на памятник мрачного Чернышевского в одном углу кадра и башенку здания консерватории в другом.