Белый лебедь - стр. 14
Естественно, их мой решительный отказ не устраивал. И поэтому они, как ядовитые пауки, стали плести вокруг меня смертельную паутину. Безусловно, социалистическая система была диктаторским режимом, который необходимо было свергнуть. И я был внутри зарождающегося процесса разложения. Кроме того, нашу группу инакомыслящих создали и объединили этой антигосударственной идеологией работники КГБ. И они старались подавить мою волю, втянув в серьёзный криминал. И когда я в их расставленную сеть попал, тогда они приехали ко мне домой и выдали жёсткий ультиматум: или я выполняю все их требования, или окажусь под следствием, обвиняемым в серьёзном преступлении – в убийстве.
После их отъезда я всю ночь размышлял над сложившейся ситуацией. Меня подставил мой товарищ Якимов. Он уже был в их руках марионеткой. Что же делать – сверлила мозг одна надоедливая, как комар, мысль. Ещё дальше залазить в это зловонное болото? Или разрубить, как гордиев узел, одним ударом меча? Приехал мой подельник, и я ему предложил бежать вместе со мной из Советского Союза. У меня уже была одна неудачная попытка побега в Японию в 1977 году. Её я опишу в отдельном рассказе. На моё предложение он ответил, как сформировавшийся фаталист: все под Богом ходим, моя жизнь в Его руках. Такая жизненная позиция меня удивила. Неужели Серёжа стал религиозным фанатиком? Я знал от его близкого дружка и подельника по убийству, что Серого – такая у него была кличка – они приговорили к смерти. По их раскладу, Серый должен был устранить на тот свет какого-то наводчика на квартиру, в которой они совершили убийство. А потом и его очередь была отправиться в иной мир. Ему я не мог этого сказать, так как своему товарищу он верил безоглядно. Тогда меня они устранили бы быстрее. Такая, оказывается, уголовная романтика в чистом виде.
Конечно, я пытался его убедить, что такая позиция чревата серьёзными последствиями, но все мои аргументы не достигали его сознания. И тут я сразу вспомнил о том, что в городе у меня есть двойник – Владимир Пенкин, с которым меня часто путали его девушки. С одной очаровательной особой я даже не удержался и переспал. (Хотел подшутить, однако юмор у меня в то время был без нравственных границ). Естественно, во время интимной близости она быстро прозрела. Я попросил её оставить мою неординарную выходку в секрете. Она согласилась и даже очень долго смеялась. Но если его девушке было смешно, то с Володей проверить его реакцию я не испытывал желания. Благоразумие тоже иногда показывало, что оно у меня существует.