Белый Клинок - стр. 12
Мальчик поднялся и, прихрамывая, подошел к седовласому. Седовласый шагнул вперед и, перегнувшись через барьер, обнял юного победителя.
Несмех был так поражен происшедшим, что не сразу заметил: что тишина в пещере сменилась гулом десятков голосов. Он забыл даже о собственной участи, о том, что остался единственным из девяти выбранных, и шансов у него никаких, с его-то умением владеть оружием.
Взгляд седовласого остановился на фарангце.
– Я должен сражаться? – спросил Несмех.
– Ты не хочешь?
– Не хочу! – проговорил юноша, стараясь придать голосу твердость.
Глаза седовласого, серые, пронзительные, казалось, заглядывали в глубочайшие из тайников его сознания, в такие сокровенные уголки, о которых и сам Несмех не мог даже догадываться. Юноша вдруг ощутил терпкий запах смолы, услышал потрескивание горящих факелов и тишину, воцарившуюся в зале. Тишину настолько плотную, что она казалась наполненной тысячами беззвучных голосов, таким множеством звуков.
Сильный голос седовласого ворвался в это безмолвие и разбил его, как форштевень корабля разбивает волны.
– Не сражайся! Но знай, что ты не вернешься в свою страну.
– Я – пленник,– согласился Несмех.
Он был готов и к худшему.
Седовласый улыбнулся. Это была пугающая улыбка. Он вновь вонзился взглядом в Несмеха, прошил его насквозь, и юноша понял: за словами Хозяина Реки стоит нечто большее, чем просто запрет на возвращение.
– Да, это так! – подтвердил седовласый, кивнул стоявшему за спиной Несмеха, и тот, взяв юношу за плечо, увел его из подземного зала.
Ночью Несмех проснулся от чужого присутствия. Он лежал в маленькой пещере, куда его отвели вчера. Две яркие звезды сияли там, где был выход. Звуки Гибельного Леса, приглушенные, приходили снаружи.
– Это он? – раздался совсем рядом с его головой голос седовласого.
– Да,– ответил другой мужчина, чьего голоса юноша прежде не слышал.– Да! – повторил он и добавил еще что-то, чего Несмех не понял, потому что не слишком хорошо знал хольдский, на котором говорили Хозяева Реки.
Твердая легкая ладонь коснулась лба юноши.
– Он не маг,– произнес незнакомец. В его голосе чувствовался скрытый ритм.
– Он не маг. И он не воин.
– Я – строитель! – сказал юноша.
– Пусть скажет, как он оказался на корабле,– предложил неизвестный.
– Меня не спросили,– буркнул Несмех.– Долго рассказывать…
– Мы послушаем,– произнес седовласый.– Говори.
Несмеху ничего не оставалось, кроме как выложить свою историю. Как его схватили в фарангской таверне. Как посадили на корабль и привезли на Юг. Не скрыл, что не представляет, зачем понадобился сотнику: среди ветеранов он был подобен рабочему парду, очутившемуся в стае кугурров. Его обучали, и он делал успехи потому, что был силен и ловок. И не глуп. Может, через год-другой, пройдя десяток стычек, Несмех и стал бы неплохим воином. Неплохим, но не отличным. Не было в нем настоящего запала, холодной ярости, которая только и делала конгского моряка-воина непобедимым. Все это Тилод-Несмех понимал. Понимали это и другие: сам сотник, командир его десятка. Но его уже внесли в списки, и до конца рейда Несмех должен был оставаться на корабле. Или умереть.