Белый дирижабль на теплом море - стр. 34
Кажется, он тоже стонал. Неужели, ему тоже больно? Но зачем тогда всё это? Ах, ну да, ради Республики. И Николь постаралась сдержать рвущиеся из горла всхлипы боли и бессилия. Краем сознания вспомнилась слова Татьяны, сказанные в доме отдыха три года назад: «Смена у накопителя, смена в постели». Пожалуй, верно. Подобное можно было считать за полноценную трудовую смену. А гражданин Зонгер всё пыхтел и пыхтел. Кажется, даже начал злиться.
– Что ж ты такая… неопытная, – досадно пробормотал он и больно ущипнул Николь за грудь так, что она даже вскрикнула. – Вот, уже лучше, – и последовал ещё один щипок. Потом даже склонился и прикусил зубами. Девушка опять вскрикнула, – Да, да, покричи! Ещё, ещё!
Чтобы её не кусали и не щипали, Николь пришлось кричать, тем более, кричать очень хотелось, в промежности давно всё горело от боли, а Зонгер всё вбивался и вбивался в распростёртое тело. Наконец он задёргался быстрее, вошёл особенно глубоко, тоненько застонал и затих.
– Ох, ну и укатала ты меня, золотце, – сообщил он и отвалился в сторону.
Как же хорошо, что эта пытка, наконец, закончилась. Теперь нужно согнуть колени, как советовалось в той брошюрке.
– Ой, я забыла в машине брошюру! – вспомнила Николь.
– Никуда она не денется, завтра заберёшь, – странным безразличным голосом ответил гражданин Зонгер, – давай спать, я устал, – и, повернувшись к девушке спиной, мирно засопел.
Спать. В училище уже давно прозвучал сигнал отбоя, но спать совсем не хотелось. Очень болело в промежности. А ещё там было противно и скользко. Очень хотелось помыться. Но в той брошюре ясно говорилось, что после {акта} – никакого мытья, лежать на спине и делать всё, чтобы произошло зачатие. Если это случится, то Николь не будет иметь дела с государственными производителями почти год. Ребёнок. Хочет ли она его? А для чего? Ведь он будет государственным, и, как и все другие государственные дети. Как Коська, как Валентин и Рэис, будет расти и воспитываться в детском доме. Николь, конечно же, будет навещать его, как мама навещает братика и сестричку, но это совсем не то, ведь расти с родителями гораздо лучше, уж ей ли это не знать. И потом, кем будет этот малыш, если он, конечно, будет, для Вали и Рэис? От этой мысли стало горько и жутко. Как будто Николь предала маму. А потом разум обожгла ещё одна жуткая мысль: а вдруг ребёнку передастся её ужасный дар-проклятие?
Мысли уходили совсем в другую сторону. Можно даже сказать, не должно быть таких мыслей у истинных патриотов Республики. Одно Николь знала точно: рожать ребёнка, тем более, от Зонгера не хотелось. А что, если… Первый контакт далеко не всегда приводит к беременности, а она всё же целительница, и не просто целительница.