Белый, белый день... - стр. 34
– Вы воевали? – тихо спросил собеседник. Кавголов вздохнул.
– Нет, воевал мой отец.
– И мой тоже.
– Как он теперь?
– Он давно умер.
– Мой тоже…
Собеседник помолчал, кашлянул. И сказал тише:
– Он страшно пил. Хотя окончил войну генералом, Героем Советского Союза.
– Понимаю…
П.П. посмотрел на этого скромного, даже бедно одетого человека в каком-то легкомысленном берете, которые носят бедные врачи и богатые туристы.
– Я врач, – словно услышав его мысли, ответил собеседник. – Всю жизнь здесь живу, в этом доме. – Он показал на дом, около которого только что прятался П.П. – Заходите как-нибудь… Мы, кажется, соседи? Я вас давно приметил в наших краях. – Он решительно протянул руку. – Макаров Иван Васильевич. Прошу. Живу я один – с женой как-то не заладилось. Правда, не пью. А на чай с сахаром милости просим!
Он улыбнулся, и Кавголову вдруг что-то стало ясно.
– А мама ваша… жива? – неожиданно спросил он.
– Да-а, – даже растерялся Иван. – Только она отдельно живет… Вот ездил к ней, навещал.
– А Мария Ивановна… давно умерла? – почти мрачно спросил Кавголов.
– Да… Больше двадцати пяти лет…
– Вы уже институт окончили? – почти утвердительно произнес Кавголов.
– И даже аспирантуру… А перед ней ординатуру! В Первой градской… У меня замечательные профессора были.
Иван Васильевич говорил что-то случайное, сбитый с толку вопросами этого еще могучего, странноватого старика.
– Замечательные у вас не только профессора были! – Кавголов протянул руку на прощание. – Увидимся! Куда мы тут друг от друга денемся…
У П. П. всегда была крепкая рука, но пожатие младшего Макарова представилось ему пожатием каменной десницы.
Они попрощались. Кавголов перешел на другую сторону Песчаной и остановился возле угла, откуда еще был виден старый кооперативный дом. Минут через пять-семь шторы на втором этаже неторопливо распахнулись. Внутри комнаты зажегся слабый, какой-то сиротский свет.
«Все! Все на свете случается. И ни от чего не отмахнешься, не заткнешь уши! Ты всегда в кругу. Как бык на арене! И тебе всегда бросают вызов! Не принять его, пока тебя не сбили, – постыдно! Ниже достоинства мужчины… просто человеческого создания, которое не может не мыслить… Не плакать!»
Он громко, трубно, на всю пустынную улицу, высморкался. И повторил про себя: «Не плакать!»
IV
Среди давних приятелей Пашиного отца были замминистра торговли и легендарный Маршал Советского Союза, знаменитый тогда генеральный писатель СССР и главный режиссер Малого театра, увенчанный четырьмя Сталинскими премиями и высшим, почетным актерским званием… И многие другие…