Белые ходят вторыми (шиари - 2) - стр. 13
— Прошу простить меня за бестактность. Я буду рада побывать в театре.
Какое-то время и он, и я молчали. А Морри и вовсе, казалось, лишний раз даже дышать боялась. Она робела перед генералом и, если и бросала на него взгляды, то только украдкой. Впрочем, делала это часто. Осторожно, но всё же…
Видимо, подобно дурочке Катрине купилась на обаяние и улыбку этого всесильного и всевластного мужчины.
Снова мысленно себя стукнув, услышала:
— Между мной и графиней Соран больше ничего нет.
— Значит, раньше что-то было?
Может, в меня какой джар вселился?
— Раньше было, — с лёгкой полуулыбкой признался Эскорн. — Но теперь мы просто друзья.
Отчего ж так?
К счастью, на этот раз я сумела не озвучить свою мысль, хоть и хотелось. Хотелось получить ответ, сама не знаю зачем.
— Ах, какая красота!
Восхищённое восклицание служанки отвлекло от мыслей о графине и генерале. Выглянув в окошко, увидела огромное трёхэтажное здание и разбитый перед ним маленький парк.
Казалось, зимы здесь не существовало.
— Такое чувство, словно нас забросило в недавнее прошлое, — пробормотала я, наблюдая за тем, как крупные снежные хлопья, долетая до ворот, тут же начинают таять. Капли скользят по кованым узорам ограды, постепенно исчезая в траве, густой и мягкой на вид, как бархат. Листва на деревьях играет, переливаясь на солнце множеством оттенков: от глубокого малахитового до мягкого охрового. Вдоль широкой дороги, что ведёт к парадному входу, пестреют клумбы и, если подойти ближе к фонтану, наверняка услышишь мелодичное журчанье.
Вода в нём не застывает.
— Императрица не выносит холода, но любит искусство, — ответил Вейнанд и чему-то усмехнулся. — Говорит, мрачность зимы делает её больной, а холод вытягивает из неё жизнь.
— Сколько пафоса! — не сдержавшись, фыркнула я, а потом, не сдержавшись ещё больше, на выдохе продолжила: — Она же была вчера на состязаниях и больной совсем не казалась!
А вот мы от холода полдня умирали.
Поняв, что только что ляпнула, поспешила добавить:
— Рифер рассказал, как был представлен сначала императору, а затем и императрице. Он отметил, что её величество очень красива. И вид у неё был более чем цветущий.
Найферия действительно была красива. Той идеально правильной, совершенной красотой, какая может быть у статуи или куклы. Светлые, почти белоснежные волосы, тонкие дуги бровей, резко поджатые губы и глаза, не то прозрачно-серые, не то льдисто-голубые. От неё буквально веяло холодом и надменностью.
И эта женщина не выносит морозов? Да она же само воплощение холода!
— Подозреваю, что желание сопровождать императора её величество выразила в последний момент. Иначе бы в академии поработали имперские чаровики, убрав малейшие признаки наступления зимы, как это было сделано здесь, в музее.