Белоснежка и босс Громов - стр. 12

Утром я неслась со всех ног в офисное здание. Опаздывала! А ведь чтобы добраться до всех боссов, мне не только нужно пройти испытательный срок, но и зарекомендовать себя перед непосредственным руководством с лучшей стороны.

На входе меня остановил бравый охранник.

– Новенькая?

Я кивнула, порываясь проскочить.

– Стоять! Досмотр.

Он заложил два больших пальца за пояс брюк, поглядывая на меня.

– Чего?

Я встала. Какой еще досмотр? Я на работу опаздываю!

– Иванна Александровна строго предупредила следить, чтобы ничего не выносили со склада.

Вот если бы у этого охранника в руках была резиновая дубинка, он с предвкушением постукивал бы ею по ладони, мечтая засунуть мне её в одно место. Уверена. По его лицу видно было, с каким удовольствием он сейчас будет исполнять приказанное Иванной Александровной и как сожалеет, что нет у него резиновой дубинки.

– Как я могу сейчас вынести, если только иду туда? – переспросила раздраженно.

– И не вносить! – отрезал он. – Фамилия как?

– Краснова, – похоже, от него не отвертеться.

– Сумку покажи… Это чего у тебя?

– Обед.

– Чего на обед?

– Тефтели с рисом.

Он причмокнул, но, к счастью, внутрь контейнера не полез.

– Покрутись.

– Чего? – опешила я.

– Покрутись, говорю.

– Может, еще и частушку спеть?

– Спой, раз умеешь.

Уровень идиотизма зашкаливал, время беспощадно ускользало, а ведь мне нужно выслужиться!

Я резво закрутилась, взвизгнула, притопнула и заголосила:

Охранник стоял ошарашенный, да и не он один. Из их стеклянной комнатки вывалились все, чтобы поглазеть на меня.

– Ещё? – даже не запыхавшись, спросила я.

– На сегодня культурной программы хватит. Иди, – буркнул мой зритель.

– Сергей Валерьевич, пусть еще споёт? – запросили другие.

Судя по всему, этот Сергей у них за главного.

– Допоётся еще, ступай. Парни, на выходе прощупаете звезду шансона.

– Это не шансон, – возразила я, – а русский фольклор.

– Умная шибко?

– Училась на четверки и пятерки.

– А теперь полы скребешь. Молодец. Вали уже работать, отличница народного фольклора, – фыркнул Сергей и отпустил меня наконец.

Не то, чтобы я понеслась вприпрыжку… Хотя нет, понеслась, но не от радости, что так быстро прошла досмотр, а от злости и уязвленной гордости.

Да, отличница. Да, поломойка, чего уж тут… Но тыкать мне этим в лицо? Ведь без меня, без таких, как мы, вы же в туалеты заходить брезговали! Бегали бы по кустам, как кролики…

Убиралась я сегодня с остервенением. От злости на маму, что не отпустила поступать на вокальное, от злости на сестру, что её-то отпустили, а она вместо учебы одним местом крутить задумала, от злости на себя, что не могу дать отпор ни матери, ни сестре, потому что жалко их до боли! Ведь что матери с домом и полем помогать надо, что сестре-дурёхе – с внезапной беременностью.