Белое пятно - стр. 31
Ерема еду отодвинул, бороду почесал, попробовал смоляной ошлепок вырвать – не получилось.
– И на ком ты меня женишь? – спросил задиристо.
– Теперь уж и не знаю, на ком. – сокрушенно вздохнул родитель. – Добрые девки давно замуж повыходили. Из армии пришел – первый жених в поселке был. А теперь что от тебя осталось? Одна бородища да глаза дикие… Ну, Дербеневская девка, может и пойдет…
– Да она же придурошная…
– Тебе умную подавай?
– Нет, бать, у Дербеневых лучше не брать. – осторожно заступился Лаврентий. – Ихняя Лидка в каждом классе по два года сидела.
– А кто теперь за него пойдет? – не сдавался отец. – За отшельника дикошарого? Лидка хоть и с придурью, но девка душевная, обходительная. И все про Ерему спрашивает, ждет, когда из тайги выйдет.
– Да какая женитьба? – решительно отмахнулся Ерема. – Не придумывай, батя… Меня вон от чесотки лечат! И когда вылечат – не знаю. Но это судьба такая, наказание мне.
– Наказание? – изумился Лаврентий. – Ишь ты, какой набожный стал!
– Какой я набожный?… Однако в судьбу верю. Если раз сплоховал, характера не проявил, потом обязательно аукнется. Жизнь заставит исправлять, даст мордой об лавку, запустит на новый круг.
– И что, запустила? – съехидничал брат.
– Запустила. – сдержанно признался Ерема. – Особист грозится вообще посадить!
– За что тебя садить-то? – возмутился отец. – Ты у меня всегда самый умный и смирный был…
И почему-то оборвался на полуслове. Зато брат папироску закусил и прищурился.
– А ты ничего не скрываешь? Юлианов не зря прицепился, что-то вызнать хочет.
– Подозревает, для злых духов продукты купил…
– Скажи-ка мне, сынок. – неожиданно встрял отец. – Это правда, что капитан про Германию рассказывает?
Ерема насторожился.
– Что он рассказывает?
– Будто у тебя там баба была, немка.
Лаврентий папиросным дымом захлебнулся.
– Слушай его больше! – огрызнулся Ерема. – Наврали все, оговорили. Ничего не было!
– Ну-ка, ну-ка! – прокашлялся брат. – И помалкивал?
– Что говорить-то?
– Так было или нет?! – застрожился отец. – Была немка?
– Немка была, квартирная хозяйка. – признался Ерема. – Когда увидел, так ее жалко стало. Ходит у ворот, плачет.
Последние слова произнес так, что Лаврентий рассмеялся – не поверил.
– Да ладно темнить-то! Дело прошлое. Ну, ты даешь, поскребыш. А на вид тихоня, интеллигент! Тебя за это и из комсомола турнули?… Всю карьеру себе испортил. Как тебя теперь в партию принимать? Как герой труда годишься, а как лисность?… Биография не проходит.
– На что мне это в тайге?
– Ничего, пригодится! – серьезно заверил брат. – Партия, это путь, это шанс стать большим человеком… Между прочим, я жду назначение в обком.