Белое дело в России. 1920–1922 гг. - стр. 39

И.о. премьера Червен-Водали, в условиях начавшегося восстания в Иркутске, в первый же день начавшихся переговоров правительства с представителями Политцентра (2 января 1920 г.) так выразил свою позицию: «Я совершенно убедился, что настоящее движение – только переход к большевизму…, я рассматриваю соглашение с большевиками как преступление против Государства»[60]. Устрялов на страницах издаваемой им в Иркутске газеты «Русское дело» высказался по поводу всякого «соглашательства» с большевиками: «Слишком глубока линия разделения, чтобы быть стертой искусственно… И психологически, и исторически гражданская война есть всегда «война до полной победы» или «до полного поражения»[61]. Но ни времени, ни реальных возможностей для осуществления своих планов и проектов власти белой Сибири уже не имели.

7 декабря 1919 г., как и накануне «омского переворота» 18 ноября 1918 г., вновь напомнил о себе Восточный отдел ЦК кадетской партии. В принятой резолюции перечислялись «ошибки правительственной политики», заключавшиеся в «чрезмерном расширении функций военных властей» и «милитаризации административного управления»; «принцип диктаториальной власти» тем не менее признавался «непоколебимым»: «Пусть карающая рука власти обратится прежде всего против ее собственных агентов, роняющих ее престиж в стране. Пусть правительство обеспечит возможность действительного воплощения в жизнь начал законности, порядка и твердой власти». Весьма примечательно начало резолюции, в котором прямо говорилось о перемещении центра всероссийской военно-политической власти на белый Юг. Слова «с глубокой верой в конечное торжество национальной идеи обращаются ныне взоры всех русских патриотов на юг России, где доблестные армии генерала Деникина продолжают геройски противостоять врагу», недвусмысленно передавали «первенство» антибольшевистского сопротивления белому Югу (армии которого, однако, после поражений под Орлом и Воронежем также отступали и отнюдь не отличались, как полагали в Сибири, «способностью к активным боевым действиям»). Задачи же Восточного фронта должны были сводиться к «организации обороны Сибири от натиска советских войск» и «организации Сибири как надежного тыла и надлежащей опоры для фронта обороны»[62].

Отказ от полномочий всероссийской власти или отъезд из Сибири на Юг, как уже отмечалось, требовали от Колчака братья Пепеляевы. Категорично высказывался в отношении белого Юга Устрялов: «Восток от нападения перешел к обороне, стал второстепенным фактором продолжающейся борьбы… Южный центр противобольшевистского движения воистину приобретает характер и черты всероссийского государственного центра… Всероссийские масштабы и цели силою вещей отдалились от нас и, оставаясь обязательными и бесспорными, утратили непосредственность и остроту деловой программы дня».