Bella Германия - стр. 56

Возле церкви как будто ничего не происходило. Ворота на замке, но слева от входа я заметила крытую галерею, такую же невзрачную, до убожества, как и главное здание. На застекленной доске под козырьком висели объявления на итальянском и немецком. Похоже, здание делили две общины. Из-за двери доносилось приглушенное пение. Осторожно толкнув створку, я заглянула в церковь.

Внутреннее убранство оказалось столь же скромным. Но наполненное голосами пустое, гулкое пространство поражало воображение размерами и устремленностью ввысь. В безупречных архитектурных пропорциях угадывалось влияние эстетики Баухауса.

Задние скамьи были не заняты, на передних сидело десятка два итальянцев. Гости, родители, крестные; сновала ребятня. Меня никто не замечал, все взгляды были устремлены на пожилого священника в белых одеждах, вещающего по-итальянски.

Я присела с краю последней скамьи. Священник поднял над купелью маленькую девочку, та заплакала. Мать пригладила малышке волосы. После молитвы девочку окунули в воду. Ребенок смолк, словно испугавшись, а потом завопил с новой силой. Священник передал дитя матери. К тому времени, когда подоспел отец, малышка совсем успокоилась. Ее отнесли к скамьям, где, словно на игровой площадке, резвились другие дети. Их никто не одергивал. Родня собралась вокруг новокрещеной. Священник продолжал читать, а итальянцы уже превратили службу в семейный праздник.

Я не помнила, когда последний раз заходила в церковь. Должно быть, в детстве, на Рождество. Меня не крестили. Мать предоставила мне самой выбирать веру по достижении сознательного возраста. Но в восемнадцать лет время чудес миновало безвозвратно, и чувственная, земная любовь стала интересовать меня куда больше, чем небесная.

Семейство хлопотало вокруг малышки, никому до меня не было дела. Внезапно меня охватило чувство оставленности, выключенности из жизни, к которому я оказалась не готова. Чувство было странное. Это ведь они, итальянцы, чужаки в моей стране. Но ощущение тем сильней и болезненней, чем хуже понимаешь его причину.

Я сидела на холодной церковной скамье, представляя себя на месте плачущей малышки. Как сложилась бы моя судьба? Рядом в нише стояла статуя, уставив на меня невидящие глаза. Мария Магдалина с окровавленным телом Христа на руках. На каменном лице скорбь и крайняя степень потрясения. Но поза исполнена любви.

Я собиралась покинуть церковь до окончания службы, но опоздала. Когда первые итальянцы устремились к выходу, я думала выскользнуть, отвернув лицо. Но замешкалась да так и осталась сидеть, разглядывая носки своих туфель. Я затаила дыхание, когда шумная компания прошла мимо меня. По счастью, итальянцы были слишком заняты собой, чтобы обращать внимание на одинокую прихожанку. Когда шаги стихли, я подняла глаза. Рано.