Белка - стр. 41
– О, я вдова и есть! – ответила она, смеясь и пальчиком размазывая мне на щеке слезы. – И я ваша девушка, я почти русская!
И вскоре я услышал немудреную историю Евы. Ее отец был русским офицером, который после войны женился на польке и остался на родине жены. Еве было восемнадцать лет, когда в нее влюбился сынок австралийского богача, крупнейшего на континенте скотопромышленника, женился на ней и увез из Варшавы в Австралию. А в двадцать лет она осталась вдовой – ее муж и свекор разбились на собственном самолете, врезавшись в скалу, и Ева стала единственной наследницей одного из самых крупных состояний южного континента.
– Я сейчас приехала в Россию уже во второй раз, – поведала она мне, когда мы плыли на белом прогулочном теплоходике по Москве-реке.
– Здесь, в Рязанской области, живет моя бабушка, которую я очень люблю. Она живет в маленькой деревне, и я у нее жила, ходила вместе с нею за грибами. Это очень хорошая бабушка, но она не хочет переехать к моему отцу и ко мне тоже не хочет. Она говорит, что жить ей осталось мало и желает умереть там, где родилась. И я всегда плачу, когда она так говорит, потому что она очень и очень больная, уже слабенькая, и ближе моему сердцу нет никого.
Искусство Ева понимает и любит потому, что училась в Варшаве в художественной студии, собиралась стать профессиональной художницей, но замужество и богатство помешали ей, тогда она решила собирать картины.
Мы сошли на берег у Крымского моста, поехали на метро, потому что у меня денег совсем не было, а у миллионерши оказалось в сумочке всего несколько рублей. И когда мы, выйдя из метро у ВДНХ, забрели в кафе и немного поели, владелица несметных богатств расплатилась сама, и денег на такси у нее не осталось. Но я не беспокоился, надеясь перехватить деньжат у кого-нибудь в общежитии. Оно находилось, как помню, в Алексеевском студенческом городке, в районе двухэтажных длинных домов, каменных бараков, крашенных по штукатурке желтой водяной краской. Во дворах, заросших тополями, было понастроено множество дощатых сараев и голубятен.
Мой сон глубок, через два часа я проснусь и, открыв глаза, увижу гладко выструганную, лакированную деревянную стенку нашего загородного бунгало, на стене сидит случайно залетевшая в комнату бабочка, чей предсмертный сон так же невнятен, как видения моей прошлой жизни.
Я выхожу вслед за белкой из темницы сонного небытия одного богатого австралийца, я снова юн и весел и могу видеть двор студенческого общежития, обсаженный тополями, и крадущуюся под самой стеною пятнистую кошку, и заброшенный столик для игры в пинг-понг, облепленный желтыми облетевшими листьями кленов. Ева, юная миллионерша, была удивлена невзрачным видом общежития, похожего на солдатскую казарму, но я надеялся поразить ее тем, что среди этой простоты она узрит творения подлинного таланта, которым надлежит более долгая жизнь, чем жизнь обычного смертного человека.