Белая стрела - стр. 27

Вот и встал на сходке этот вопрос.

Первым по нему высказался седой, осадивший Басмача, смотритель общака европейской части страны, от Москвы до Урала. Кличку он имел Грач и был вором старой закалки. От активных дел отошел, но имел безупречную репутацию, почему и занимался столь важным делом.

– Все это лабуда, – сказал он, блеснув золотой фиксой. – Наплевать и забыть. Так берегли общак наши деды, так должны и мы. А заморская шелупонь не указ, когда они еще по деревьям скакали, на Руси уже был Соловей-разбойник.

– Га-га-га! – загоготали сразу несколько авторитетов.

– Не скажи, – подождав, когда стихнет смех, заявил сидевший напротив, лет тридцати, законник Дока. – Наше бабло лежит абы как, а ихнее работает.

– С работы кони дохнут, Юрок, – наклонился вперед Грач. – Так что лучше не баклань и слушай старших.

Разгорелись жаркие дебаты. Одна часть сходки была за опыт зарубежных коллег, вторая против. В итоге приняли решение: общак ни в какой бизнес не вкладывать, все оставить по-старому.

Осталось рассмотреть последний вопрос, для чего охрана впустила в зал нового человека. Это был угрюмого вида жилистый парень с квадратным подбородком.

– Присаживайся, Боксер, – указал рукой Дед Хасан на поставленный перед сходкой стул.

Тот пружинистым шагом прошел в центр, уселся и уставился в пространство.

– Кто рекомендует? – обратился к ворам Могила.

– Я, – приподнял руку один, по кличке Кумпол.

– Рассказывай.

– Боксер – правильный вор, чтит наш закон и имеет две ходки. Его братва исправно платит в общак, так что достоин короноваться.

– Вторая рекомендация? – поинтересовался один из сидевших за столом законников.

– Из последней зоны, где Боксер тянул срок, пришла малява от Луки, – неторопливо сказал Колючий. – Вел там себя достойно, в актив не входил, был в отрицалове.

– Может, у кого есть предъявы? – оглядел сходку Могила. Их не оказалось. Тогда самый старый из воров, Грач, торжественно объявил Боксера коронованным и дал наказ чтить воровской закон. На что тот, встав, ответил клятвой.

– Хиляй к нам, – сделал радушный жест Дед Хасан, и Боксер переместился туда вместе со стулом.

– Ну что? – откинулся на спинку своего Могила. – Толковище окончено, прошу участников подкрепиться, чем бог послал.

Все встали и, соблюдая очередность, вышли из зала, направившись по мягкому паласу коридора на открытую веранду. Она тянулась вдоль тыльной части ресторана с видом на сосновый бор, в котором звонко рассыпал дробь дятел.

– Ну, прям как у Репина, «Утро в лесу», – сказал кто-то из авторитетов.

– Какого Репина? Шишкина, тундра, – поправил второй. Слышавшие рассмеялись, а потом все расселись за накрытые столы (каждый на четверых) с холодными закусками и бодрящими напитками. Для начала помянули безвременно усопших, затем выпили за присутствующих, а когда официанты разнесли горячее, возникли разговоры по интересам. Одни вспоминали былые дела и корешей, тянувших срок в зонах, другие бардак в стране, который всем был на руку.