Белая Роза - стр. 11

– Наша задача – выжить, – заявил Одноглазый так самодовольно, что ясно было – он собирается поддеть Гоблина. – А это значит, что не следует отвлекаться на первый же цирковой трюк, который тебе покажут.

– Какого беса ты имеешь в виду?

– Имею в виду, что, пока вы гляделки проглядывали на того клоуна наверху, другой проскользнул за утесами и кого-то ссадил на землю.

Мы с Гоблином поглядели в сторону красных скал. Никого.

– Слишком поздно, – сказал Одноглазый. – Улетел. Но кому-то придется идти хватать лазутчика.

Одноглазому я верил.

– Ильмо! Иди сюда!

Я объяснил ему, в чем дело.

– Зашевелились, – пробормотал Ильмо. – А я только начал надеяться, что про нас забыли.

– Нет, не забыли, – возразил Гоблин. – Никак уж не забыли.

И снова я почувствовал – что-то у него на уме.

Ильмо оглядел пространство между нами и утесом. Он хорошо знал эти места. Как и все мы. В один прекрасный день наши жизни будут зависеть от того, кто знает их лучше – мы или противник.

– Ладно, – сказал он себе. – Посмотрим. Четверых возьму. Только с Лейтенантом посоветуюсь.

Лейтенанта по тревоге не гнали. Он и еще двое стояли на страже у входа в жилище Душечки. Если враг и доберется до нее, то лишь через их трупы.

Ковер-самолет умчался на запад. Я удивился: почему твари равнины его не преследуют? Подойдя к менгиру, который заговорил со мной утром, я спросил об этом. Но вместо ответа менгир произнес:

– Начинается, Костоправ. Запомни этот день.

– Ладно. Запомню.

И я называю этот день началом, хотя часть этой истории произошла много лет назад. Это был день первого письма, день Взятого, день, когда пришли Следопыт и пес Жабодав.

Последнее слово менгир оставил за собой:

– Чужаки на равнине.

Защищать летающих тварей за то, что они не напали на Взятого, камень не стал.

Вернулся Ильмо.

– Менгир говорит, – сказал я, – что к нам могут пожаловать еще гости.

Ильмо поднял брови:

– Следующие часовые – ты и Молчун?

– Ага.

– Будь внимательнее. Гоблин. Одноглазый – ко мне!

Они пошептались втроем, потом Ильмо взял с собой четверых юнцов и пошел на охоту.

Когда наступила моя вахта, я вышел наверх. Ильмо и его людей я не заметил. Солнце стояло низко, менгир исчез, и тишину нарушал только шепот ветра.

Молчун сидел в тени тысячекораллового рифа; солнечные лучи, пробиваясь сквозь переплетение ветвей, усеивали его пятнами. Коралл служит хорошим укрытием. Немногие обитатели равнины не опасаются его яда. Для часовых местная экзотика опаснее врагов.

Я прополз, пригибаясь, между смертоносными колючками, чтобы присоединиться к Молчуну. Это высокий, тощий, немолодой мужчина; его черные глаза, казалось, видят мертвые сны. Я отложил оружие.