Белая кошка - стр. 3
Директриса прокашливается:
– Поговаривают, вы принимаете ставки. Может, проблема в этом? Задолжали кому-то?
Опускаю глаза и пытаюсь сдержать улыбку. Да-да, у меня маленькая криминальная империя: всего лишь подделка документов и букмекерство, ничего больше. Я даже братцу Филипу отказал, когда тот предложил по-тихому снабжать учеников спиртным. А директрисе вроде плевать на наши развлечения. Слава богу, она не знает, что самые популярные ставки у нас на учителей – кто с кем спит. Она и Уортон, к примеру, – пара, на которую мои клиенты денег не жалеют. Хотя что между этими двумя может быть? Я качаю головой.
– Возможно, перепады настроения? – это уже завуч.
– Нет.
– Потеря аппетита? Бессонница?
Он что, справочник цитирует?
– Да, со сном у меня явно проблемы.
– Что вы имеете в виду? – директриса тут же напряглась.
– Да ничего! Я во сне ходил, понимаете? И прыгать не собирался. Если бы хотел покончить с собой – не полез на крышу, выбрал бы местечко повеселее. Да даже если с крыши – уж точно штаны бы не забыл надеть.
Мисс Норткатт возвращается к своему кофе. Кажется, пронесло.
– Наш юрист говорит, что пока доктор не даст заключение о вашем состоянии, в общежитии вам оставаться нельзя. Мы должны быть уверены, что подобное впредь не повторится. Страховка такого не покроет.
Ошарашенно молчу. Нет, я понимал, что разговор будет не из приятных – ну, отчитают, может быть, даже вкатают пару дисциплинарных, но не думал, что будут какие-то серьезные последствия.
– Но я же ничего плохого не делал.
Полнейшая, конечно, глупость. Неприятности не потому случаются, что ты их заслужил. Да и, честно говоря, грехов на моей совести немало.
– Мы связались с Филипом, он вас заберет, – подводит черту завуч и переглядывается с директрисой. Его рука непроизвольно тянется к шее – там на разноцветном шнурке наверняка висит амулет, хоть под рубашкой и не видно.
Ну понятно: думают, мастер надо мной поработал. Ведь почти ни для кого не секрет, что в свое время дедуля работал на семью Захаровых. У него вместо половины пальцев маленькие черные культи – мастер смерти, сразу видно. И про маму в газетах писали. Неудивительно, что Уортон и Норткатт готовы любые мои выкрутасы списать на проклятие. Я поднимаюсь:
– Не можете же вы меня отчислить за хождение во сне. Это наверняка противозаконно. Это дискриминация по…
И тут я замолкаю, а желудок на мгновение скручивает от нестерпимого холодного ужаса. Вдруг меня и вправду прокляли? Касался ли меня кто-нибудь? Нет, голыми руками никто, только в перчатках. А если незаметно?