Белая колбаса любви - стр. 6
Их природу было сложно установить, ибо с равным успехом они могли принадлежать как человеку, так и четвероногому существу. И это я не имела ввиду соседа Леонида, который иногда, будучи изрядно навеселе, принимал коленно-локтевую позу и тихо отползал в кусты, боясь тяжелой руки (или ноги) своей дражайшей половины Инессы.
«С его деньгами можно себе и не такие фокусы позволить», – мысленно вздохнула я.
Кучка, скорее всего, была делом рук соседки – престарелой бабки Анны Тимофеевны Белоцерковской. Бабушку хозяйничать в особняке слева от меня оставила ее дочка, укатив с мужем на пмж в Италию. Несмотря на благородную фамилию, бабушка отличалась скверным нравом и нелюбовью ко всему, что могло двигаться. Меня она неизменно называла «простигосподи». Конечно, за глаза, но делала это регулярно и с видимым удовольствием. Она вполне могла подкинуть мне под дверь кучу, желая напакостить. Но не сама же она ее сделала? Хотя в этом дурдоме я уже ничему не удивлялась.
Соседи, конечно, мне достались занятные. Любящий закинуть за воротник нефтяник Полесов постоянно скандалил со своей молодой супругой Инессой, не давая заскучать. А бабка Анна Тимофеевна перманентно интриговала против меня и всех окружающих. Началось все с того, что моя псина, которую я завела после кончины Бориса, повадилась гадить под ее кусты черной смородины. Конечно, у самих Белоцерковских никаких кустов не наблюдалось, ибо не царское это дело, но бабушка, водворившись на территории хозяйкой, быстро вспомнила свое колхозно-пролетарское прошлое и в спешном порядке поселила в саду разнообразные саженцы. Тут же она принялась удобрять их навозом, видимо, ожидая бурного урожая. Моя же ленивая и неповоротливая Мотя каким-то чудесным образом умудрялась каждый день перемахнуть через забор, взрыхлить и удобрить ее посадки, сломав при этом колышки и подпорки.
Тимофеевна рвала и метала, неоднократно высказывая мне претензии, а после перешла к решительным действиям. Каждый день на моем коврике около двери появлялась кучка, заботливо принесенная ею из-под кустов. Отчасти чувствуя свою вину, я не скандалила с мегерой, предпочитая тихо убирать это добро. Хотя, признаюсь, когда однажды Мотя целый день провела взаперти в доме, а кучка все равно появилась на своем законном месте, я задумалась о природе данного вещества. Где Тимофеевна ее откопала, осталось для меня загадкой.
Воевала бабка не только со мной: Полесовы ей тоже чем-то не угодили, потому что называла она его не иначе как вор и алкаш, а Инессу считала недалекой курицей, о чем по секрету сообщала всему свету. Полесовых она невзлюбила с самого начала: изначально ее дочка с мужем претендовали на их участок. Он находился прямо возле леса и не имел соседей сбоку. Но так как Полесов предложил за кусок земли большую сумму, ее дочери пришлось довольствоваться соседями с двух сторон. А еще Инесса Полесова, по мнению бабки, была жуткой стервой и вертихвосткой, пытавшейся увести из семьи ее зятя. Наверное, поэтому они и смотались за границу, от греха подальше. При всей моей любви к людям, Инесса и впрямь отличалась слишком свободным нравом и открыто строила глазки всем мужчинам от 15 до 80. Хотя осуждать ее я не спешила: какое мне дело до чужой личной жизни?