Белая голубка Кордовы - стр. 49
Да: Европа огранила несравненный лексический запас отважной девушки. А «богатые люди культурной среды Мадрида», надо полагать, русского происхождения.
– О каких деньгах идет речь? – спросил он.
Она назвала смехотворную сумму. Кажется, эта идиотка собиралась натворить кучу глупостей, например втюхивать «новым русским» копии, выдавая их за подлинники. Эх, Одесса, город мой у моря…
Как раз за неделю до этой встречи Кордовин выставил на лондонский «Sotheby’s» одну из подлинных акварелей Рауля Дюфи – прозрачные окрестности парка, два наездника в красных куртках на белой и муаровой лошадях, – благословляю тебя, мой мудрый и мужественный дед! Это был второй шаг, направленный на упрочение безупречного имени. Акварель упорхнула за 80 тысяч долларов.
– Марго, – мягко проговорил он, – я давным-давно не держал в руках ни кисти, ни мастихина.
Она недоверчиво уставилась на него, тряхнула рыжей гривой:
– Кордовин, не морочь мне голову! В жизни не поверю!
– Увы, – кивнул он сокрушенно, – ужасающий артрит правой руки. В период обострения я этого ножа не удержал бы… Стареем, Марго, – я имею в виду себя, конечно. Ты-то молода и прекрасна. Но. У меня есть парочка способных ребят, которые…
– Исключено! Мне нужен только ты, думаешь, я забыла – как виртуозно…
Он замолчал. Дал ей еще минут пять нести с энтузиазмом несусветную чушь, изредка кося глазом на грациозную, как кошечка-подросток, юную встрепанную официантку в коротких белых брючках. Наконец, отложив нож и вилку, склонился над столом и, глядя в круглые голубые глаза бравого солдата Швейка, тихо отчеканил:
– Марго. Слушай меня, малышка. Ты будешь делать то, что я скажу.
Лет пять назад они купили небольшой дом в Лос Анхелес де Сан Рафаэль, лилово-холмистом городке в двадцати километрах от Сеговии. Вот к этому дому, обложенному неровными кусками темно-серого камня, окруженному невысоким каменным забором, с высаженными по внутреннему периметру молодыми кипарисами, с коваными воротами, которые только по эскизу Марго могли соорудить оторопевшие кузнецы: пики, вензеля в стиле рококо и два льва, разинувшие в зевке пасти, – вчера, часа в три пополудни, он подрулил на съемной машине.
Здесь уже вовсю цвели деревья. Вся улица была засажена невысокими «арболь дель амор», деревьями любви, что цветут упругим сиреневым цветом. И волнующе пахло ранней загородной весной, чей ветерок почему-то всегда приносит идиотскую надежду на вечную молодость.
Паркуясь на стоянке возле дома, он слышал неистовый вопль Марго со второго этажа, из открытой на деревянную галерею двери. Значит, дома был кто-то из детей, а может быть – судя по децибелам – оба, и сын и дочь.