Preiddeu Annwn (Сокровища Аннуна)
Хвала Господу Вседержителю,
Простершему могущество свое вплоть до берегов мира сего.
Нет Гваиру исхода из темницы в замке Каер Сиди,
Куда привело его коварство Пуйлла и Придери.
Никто до него не познал, сколь крепки ее засовы;
Прочная синяя цепь сковывает юношу,
И поет он мрачно о том, что претерпевает ради сокровищ Аннуна,
И будет петь о своем злом роке до смертного часа.
Нас прибыло сюда столько, что трижды вместил корабль Придвен,
Но, кроме семерых, никто не вернулся из Каер Сиди.
Неужели не ждет меня слава, достойная хвалебной песни?
Когда в замке Каер Педриван, четырежды обращающемся вокруг собственной оси,
Было изречено первое слово, вознесшееся над котлом?
Дыхание девяти дев согревает волшебный котел.
Разве это не котел владыки Аннуна, искусно отделанный
По краю драгоценным жемчугом?
Не будет варить он мясо ни трусу, ни предателю.
Сияющий меч будет принесен ему
И оставлен в руках Лемнога,
А у врат этого хладного ада воссияют рога, словно лучи света.
Вместе с Артуром отправились мы на подвиги,
Но, кроме семерых, никто не вернулся из Каер Ведивид.
Неужели не ждет меня слава, достойная хвалебной песни?
В четырехугольной твердыне, на острове за крепкими засовами,
Где сливаются сумерки и ночной мрак,
Пурпурное вино пили смелые воины.
Нас приплыло сюда столько, что трижды вместил корабль Придвен,
Но, кроме семерых, никто не вернулся из Каер Ригор.
Я не стану воспевать прославленных поэтов.
За стенами Каер Видр они не зрят доблести Артура.
На стене стояли трижды по две тысячи воинов.
Трудно было говорить с их стражем.
Нас прибыло сюда столько, что трижды вместил корабль Придвен,
Но, кроме семерых, никто не вернулся из Каер Кулур.
Я не стану воспевать воителей, щиты коих волочатся по земле.
Они не ведают, в какой день, от кого
И в какой час благословенного дня родился Гваи
И кто не пустил его в долины Деви.
Неведом им пятнистый бык, в тяжелом налобнике
И в ожерелье со ста сорока золотыми желудями.
А когда мы выступили в поход с Артуром, коего не устаю я оплакивать,
Никто, кроме семерых, не вернулся из Каер Вандви.
Я не стану воспевать малодушных,
Им неведомо, в какой день поднялся на бой вождь,
И в какой час благословенного дня родился властитель,
И какое животное с серебряной головой они стерегут.
Когда мы выступили с Артуром в злосчастный поход,
Никто, кроме семерых, не вернулся из Каер Охрен.
Пуйлл и Придери – отец и сын, правившие «африканцами», древнейшими завоевателями Уэльса, в пембрукширском Аннуне; после смерти они, подобно критским Миносу и Радаманту, стали властителями царства мертвых. Именно у Придери, сына Рианнон, Гвидион похитил священную свинью, а Гваир отправился в подобный захватнический поход с войском Артура, поскольку темница, именуемая в триаде шестьдесят первой «замком Ойта и Анойта», – то же узилище, из которого, согласно триаде пятидесятой, Артура спас его паж Горай, сын Кустеннина. Таким образом, Гваир, навеки остающийся в потустороннем мире, – это своего рода кельтский Пирифой при кельтском Тесее Артуре, а Горай, вызволяющий Артура из мрачных чертогов, – своего рода кельтский Геракл. Возможно, Гвион из «Повести» рассчитывает, что придворные барды разгадают загадку «Я трижды побывал в замке Арианрод». Это не «Иисус», а «Артур», так как в триаде пятидесятой говорится, что все тот же Горай спас Артура из трех темниц: из замка Ойта и Анойта, из замка Пендрагона («Повелителя Змеев»), из Темного Узилища под Скалой, и все это – темницы царства мертвых. Или он украдкой пытается представить Иисуса как воплощение Артура?
