Размер шрифта
-
+

Белая башня - стр. 19

Дитя, что носит маску из золота.

И дарует жизнь мертвым.

– Как…

– Тот ваш юноша… и на него не сердитесь. Она держала в руках его сердце. Как он мог отказать в маленькой просьбе?

И вправду, как?

– Он тоже…

– Сопровождает. Сегодняшней ночью многое изменилось. Не спрашивайте, я не знаю, что именно. Она так сказала. А я ей верю.

У Ксочитл на руках золотые браслеты. Не тяжелые, изящные, украшенные темными камнями.

На шее – ожерелье.

И вновь же, весьма скромное. Золото теряется, будто собственная невзрачность этой женщины оказывается сильнее.

– Я… признаюсь, давно хотела побеседовать с вами. А тут случай… удобный, – Ксочитл подошла ближе. – Я бы предложила вам свою накидку.

– Не стоит.

– Верно. Она промокла. Да и брат говорит, что женщина не должна подавать виду, когда видит слабость мужчины. Что это мужчину унижает.

– Он весьма…

– Мудр? Отнюдь. Скорее уж уперт. И сейчас доволен. Был. До сегодняшней ночи. Ему казалось, что он одержал славную победу. Заговорщики раскрыты и уничтожены. Виновные понесут наказание. И в Империи воцарятся покой и благоденствие, – Ксочитл говорила это мягко, и в словах её все же мерещилась насмешка.

Над кем?

Над братом ли? Над ним, Верховным? Над всеми глупцами, которые полагали себя умнее богов.

– Но вы ведь не о нем беседовать хотели?

– Нет.

Молчание.

И тянется, тянется… и тьма под камнем, что возлежит на двух колоннах, манит. Она словно зовет войти.

– О той, другой? – Верховному надоели игры.

Или он просто слишком постарел?

Стал острее чувствовать время? То, как уходит оно, и потому стоит ли тратить его на пустое? На лишние слова. На лишние дела. И на лишних же людей.

Ксочитл чуть склонила голову.

И подошла ближе.

От нее пахло не землей, но цветочными маслами и женщиной. Своеобразный, забытый уже аромат. И кружит голову. И напоминает, что когда-то, неимоверно давно, сам Верховный был мужчиной.

Только и вправду давно.

– Не стоит.

Ныне он стар.

И плоть его иссохла, скрылась в складках кожи. Её же изрезали морщины. А ныне вовсе покрывали грязь и вода.

– Она ведь жива, – выдохнула Ксочитл. – Жива и готова вернуться… но надо ли, чтобы она возвращалась?

– Надо.

– Кому?

– Это будет справедливо.

– Неужели? – ее голос ныне сродни змеиному шипению. – Что есть справедливость?

На этот вопрос у Верховного не было ответа.

– Только-только все стихло… они смирились…

– А те, кто не смирился, умерли?

– Именно. Но их ведь было немного. Их всегда немного, тех, кто горазд громко говорить. Куда больше – молчащих, сомневающихся, выжидающих.

– Готовых ударить в спину?

– Да, – она оскалилась.

В женщинах все же есть что-то донельзя животное.

Страница 19