Беглый - стр. 11
Начнём с того, что я по рассеяности забыл у пана Хлеборезки долбаный список второго этажа. А может он специально его зажучил – это уже историкам из будущего предстоит разбираться.
Потом тюрьма опять же. Ведь ТТ это не только пересылка для путешествующих из учреждения в учреждение клоунов как я. Здесь и женская следственная – Монастырь, и малолетка, и страшный спецподвал МВД, и зиндан – камеры смертников и отсеки приведения приговоров в исполнение, у этих палачей даже термин есть для такого типа тюрем «исполнительная», но самая большая часть тюрьмы это – СИЗО – следственный изолятор.
Когда вы под следствием, то в интересах дела не должны иметь никаких контактов с окружающим миром. Чтобы не сговариться с подельниками, и не организовать геноцид свидетелей.
Поэтому в СИЗО целые системы подземных и надземных коридоров, рамп, лестничек клеток, секционок. Многие коридоры дублируют друг друга. Так чтобы даже во время конвоирования в допросную и обратно, у вас и шанса перекинуться словом с подельниками не возникало. Кроме того усложняет в разы побег – заблудится можно как акыну в московском гуме.
Даже контролёры – новички, имея при себе схему-планшет, регулярно тут теряются. Что уж говорить обо мне, не выспавшимся, подсевшем на марихуановые измены, ещё и с этим идиотским тяжеленным лотком на шее в довесок.
Любой, кто отсидел, скажет вам – тюрьма – это живой организм. Гигантский шевелящийся осьминог, у которого может быть разное настроение и отношение к вам в зависимости от кучи причин. Вечное движение щупалец. Как говорит узбекский фольклор, здорово приблатневший в эпоху юртбаши, это не халам-балам, это турма, балам!
Я вам честно говорю, шёл точь-в-точь, как за полчаса до этого мы летели с Марсом. Те же салатовые продолы, хлопающая секционка, потом направо, ещё раз направо, и вот тут-то должна была быть лестница на второй этаж.
Вместо второго этажа я оказался почему-то в четвёртом ауле ТТ. В жизни там не бывал до этого.
«Как удивительны все эти перемены! Не знаешь, что с тобой будет в следующий миг…» – подумала Алиса, но вместо Белого Кролика мне навстречу вышел молодой поджарый контролёр-казах. У него была, по-самурайски бесстрастная физиономия.
С минуту он, молча меня, разглядывал, потом вдруг оглушительно закричал на кочевом гортанном наречии.
На его крик сбежалось ещё несколько похожих на него как родные братья сегунов. Вволю насмеявшись, и перетянув меня для острастки дубинкой по спине (боли я от ужаса совсем тогда не чувствовал), самурай вырвал листок из блокнота, и насупившись, как ребёнок на первом уроке рисования, нарисовал схему как вернуться во второй аул.