Беглянки - стр. 44
Или они уже приехали и уехали, забрав сплющенную Лжелюбаню? Но тогда почему ни о чем не спросили меня?
Стоять босиком в лужице бледного света от заоконного фонаря было холодно. Я уже собралась юркнуть в постель и продолжать думать в тепле, когда желтый глазок замочной скважины внезапно мигнул и опять засветился. Кто-то очень тихо прошел в коридорчике за дверью.
Волосы на затылке зашевелились, как живые, я на цыпочках подкралась к скважине и скорее почувствовала, чем услышала чужое присутствие. Кто-то дышал рядом с моей дверью.
Неужели вернулись за мной? Обнаружили, что у Гелии зеркало не настоящее… как хорошо, что я сообразила оставить сумку в пакете с халатом, в процедурной. Им нипочем не догадаться, где искать.
Прижавшись ухом к скважине, я слушала изо всех сил, так что в голове начинало звенеть.
– Вы были правы. Он точно в потолке засел. Только…
– Ну?
Я едва не подпрыгнула, оказывается, совсем рядом с дверью стоял еще второй.
– Это не пуля, а болт. Арбалетный… из неизвестного сплава.
– Интересные дела происходят в городской больнице. В палате осколков, конечно, не нашли? По поводу деформированной санитарки эксперт что говорит?
– Руками разводит. Утверждает, что это не живой организм, а продукт генной инженерии. Биоробот. Кстати, эксперт обнаружил в нем точно такой же болт.
– Так. Подробный доклад мне в трех экземплярах, по санитарке отдельно, по голове – особо. Сделайте запрос в Институт мозга, пусть дадут консультацию.
Ну-с, оприходуйте вещдоки, через пятнадцать минут – запрягайте, хлопцы, коней! Подписки о неразглашении у медсестер взяли? Объясните им еще раз дополнительно – чтобы все, как следует, поняли. Я пока побеседую с заведующим.
Мимо скважины опять кто-то прошел, я ждала, скрючившись под дверью. Вот значит, какие это были электрики. Очень хотелось выглянуть, но я боялась – вдруг этот, второй, с бесцветным голосом, еще торчит поблизости?
Я ждала целую вечность. В коридоре вдруг хлопнуло, и заговорили сердито и громко. Я узнала голос Анатолия Францевича, не выдержала и выглянула. Они стояли на пороге ординаторской – толстый, багровый от гнева Францевич и сухощавенький дядька с белесыми волосами, зачесанными на просвечивающую лысину, в неприметном, но явно дорогом костюме.
– Я вам повторяю – в боксе лежат люди в крайне тяжелом состоянии! Я только что вывел пациенток из комы! Они ничего не помнят, и попытка заставить их вспомнить может завершиться летальным исходом. Я, как врач, не позволю вашему ведомству проводить эксперименты над больными! Слышите, вы? Не позволю!