Беглецы в Гвиане - стр. 11

Тюремщик поднялся с земли с разодранной до самой кости ляжкой. Между ним и беглым каторжником судорожно вздрагивал убитый ягуар.

Каторжник спокойно вытирал о траву окровавленный тесак, как будто ничего особенного не случилось.

Последовала долгая пауза. Ее прерывал только отчаянный лай Фарго, державшегося, однако, на почтительном расстоянии.

– Ну, что же ты? Кончай, – сказал наконец надзиратель. – Доделывай чужую работу…

Робен стоял неподвижно, скрестив на груди руки, и словно не слышал.

– К чему столько церемоний? Тот уже сделал половину дела. Пятнистый тигр оказался союзником белого[2]. Он меня хорошо… отделал… я… кажется… того…

Кровь лилась из открытой раны. Тюремщик начинал терять сознание. Ему грозила смерть от потери крови.

Робен забыл все полученные оскорбления, все побои, забыл всю злобу Бенуа. Перед ним был просто раненый, умирающий человек.

Перевязать рану было нечем. Но Робен придумал.

Место, где произошла драма, находилось неподалеку от высохшей саванны. Робен добежал до нее, раздвинул траву и разрыл под ней слой растительного перегноя. Под этим слоем оказалась сероватая мягкая глина. Он сделал из нее ком величиной с голову и вернулся с ним к раненому. Оторвав у него от рубашки рукав, он нащипал из него довольно грубой корпии, намочил в водке и приложил к ране, стянув предварительно ее края. После этого он плотно облепил глиной всю раненую ногу, обложил свежими листьями и крепко обмотал лианой.

Кровь сейчас же унялась. Лицо раненого порозовело. Он зашевелился, глубоко вздохнул и попросил глухим голосом:

– Пить!

Робен сорвал длинный лист ваи, свернул его рожком и зачерпнул воды в той ямке, откуда он достал глину. Эта ямка успела быстро наполниться просочившейся водой.

Приподняв раненому голову, он стал его поить. Тот напился с жадностью и открыл глаза.

Невозможно описать его изумление, когда он увидел перед собой каторжника. В нем тотчас же проснулся зверь. Он попробовал вскочить на ноги, чтобы сперва защититься, а потом и напасть.

Но страшная боль свалила его опять на землю. Вид убитого ягуара вернул его к действительности. Как! Робен, которого он преследовал своей беспричинной ненавистью, этот самый Робен самоотверженно перевязал ему рану и утолил его жажду!

Всякий другой склонился бы перед таким благородством. Протянул бы руку. Поблагодарил бы. Сослался бы на суровый долг.

Бенуа же стал браниться:

– Чудак ты, больше ничего. На твоем месте я не стал бы так делать. Тррах – и все. Прощай. Нет, Бенуа за все бы расквитался.

– Человеческая жизнь для меня священна, – холодно отвечал каторжник. – На земле есть нечто гораздо приятнее мести.