Беги, а то заколдую! - стр. 16
– Так значит, этот эльфеныш все-таки встал на пути у моей бусинки, – глава семейства кинул взгляд в окно столовой на светящиеся в глубине соседнего сада окна особняка Вудхаусов и положил себе ломоть ветчины – ароматной, со слезой. Ломоть свешивался с обоих концов тарелки, как одеяло с узкой кушетки. – Ничего, дщерь моя, папа Горни все сделает как нужно. Говоришь, тебе нужно придумать ему испытание? Да еще и государственной важности? Да кто же знает больше о государственной важности, чем гномы? – он захохотал, и родня поддержала его смехом и выкриками, а матушка одобрительно похлопала по спине.
– Папа, я сама справлюсь, – попыталась утихомирить родителя Эбигейл. Она очень любила отца, но его забота иногда принимала чрезмерные формы. Как тогда, когда он отправил Вудхауса в Гнилые топи, например.
– Ша, дщерь моя, кому, как не родным, тебе помочь, – отрезал отец и тут же умилился: – Как ты сверкаешь глазками! Как играет в тебе боевой дух наших предков!
Эби, чтобы успокоиться, скатала в трубочку бронзовое блюдо из-под перепелок и покорно кивнула.
– Скажи-ка нам, моя бусинка, что больше всего не по вкусу этому Вудхаусу?
– Больше всего он, как и все эльфы, не любит нежить и эманации некромагии, но у него просто какой-то нездоровый страх, – Эби, смиряясь, отбросила бронзовый рулончик, откусила от фазаньей ножки, прожевала. Подумала, полила ножку клюквенным соусом и откусила ещё, а затем забросила в рот чарку маменькиного травяного безалкогольного настоя. Пусть гномы гордились умением пить, не пьянея, а эльфы считали, что они в этом лучше, но сама Эбигейл от алкоголя чрезмерно веселела и начинала болтать чушь. – Но чего он совсем не терпит – это малейшего пятнышка грязи. Да что там, – немного преувеличила она, – несчастную пылинку увидит и трясет манжетами так, словно кисель взбивает.
Гости за столом одобрительно захохотали и потребовали продолжать. Ни одно гномское застолье не обходилось без долгих историй, и Эбигейл очень польстило, что на этот раз ее выбрали рассказчиком.
– Представляете, – Эби обвела всех взглядом. – Приходит в лабораторию и начинает реторты на свет проверять, пробирки, стол осматривает, словно боится, что на нём блохастая собака ночевала. А как он в дождь до жеребца идёт? Вышагивает, как танцовщица, – она продемонстрировала Натову походку с помощью вилки и фазаньей кости.
На самом деле Вудхаус ходил грациозно и плавно, засмотреться можно было. И грязи он не то чтобы избегал. Просто лицом серел и начинал чесаться. Но для красного словца можно было и преувеличить, особенно когда гости и родные так смеются.