Бег - стр. 24

– Ну, как твоя нога, богатырь?

Старуха улыбалась своей пронзительной и оттого немного хищной улыбкой, длинный ее висловатый нос смотрелся как клюв коршуна.

Но страха у юного пациента перед старой ведьмой не было, с готовностью показал колено.

Старуха так же, как и в прошлый раз, трижды повторила шептания, дула на пораженную ногу.

– Сейчас поспи, мой хороший.

Баба-яга как можно ласковей говорила мальчику, погладила его по плечу, а тот как-то сразу и заснул.

– Пойдем Сара.

Это было странно: старуха обращалась с шефиней местной больницы как начальница, слегка повелительно, но самолюбие главного и единственного врача заведения ничуть тому не противилось.

Вышли на улицу. В отдалении стояла телега, на ней сидел знакомый крестьянин из Аннендорф, учтиво поздоровался с докторшей.

– Вот что я тебе скажу, дорогая моя, – негромко начала косматая собеседница

– Мне уже скоро будет пора уходить… Совсем уходить.

Старуха показала пальцем в землю.

– Но пока я не передам… это… меня отсюда не отпустят. У тебя есть всё, чтобы принять дар. Хочу тебе сказать все же, что это тяжелый подарок, не столько дар, сколько воз. И ты как лошадь, до самой смерти будешь тянуть его. Но он всегда может тебя прокормить. И защитить. До тех пор, пока ты владеешь им, тебя будут хранить.

Старуха говорила медленно, ее язык почему-то сильно отличался от крестьянского, к которому Сара привыкла уже в своих пациентах:

– Я хочу передать тебе способность лечить людей не так, как ты привыкла. У тебя есть для этого всё. К тому же ты врач, хотя твой диплом тут не имеет значения. Но если будешь владеть не только своим, медицинским знанием, но и этим, то тебе не будет цены. Я долго искала тебя.

Сара сперва растерянно заулыбалась, потом ее разобрал смех:

– Это шутка?

Старуха же была сама серьезность, смотрела внимательно, пристально, и как-то очень весомо, но слегка огорченно в глаза молодой докторши:

– Я послезавтра приеду.

Уже на следующий день стало ясно, что мальчик резко пошел на поправку, язвы стали засыхать, а воспаление внушать оптимизм. Но вряд ли это была старухина заслуга:

«Не могу же я, выпускница лучшего медицинского факультета Европы верить в шептания, в дурацкую магию! Это бред какой-то! Чепуха! Это вполне может быть объяснено научно.»

Но тут внезапно в ее внутренний монолог вторгся какой-то чужой, странный, противный голос сознания, насмешливо спросивший:

«А чего ж ты не вылечила ребенка до старухиного прихода? Ты же видела, что у мальца рецидив с быстрой динамикой? И все твои лекарства бессильны?»

Растерянный дипломированный доктор пыталась парировать этому голосу: