Бедный попугай, или Юность Пилата. Трудный вторник. Роман-свасория - стр. 48
II. Но лекцию Вардия – четвертую по счету? – мне предстоит вспомнить и описать. А потому заранее приношу извинения и предупреждаю: хотя я постараюсь смягчить выражения, а некоторые чересчур скабрезные подробности вовсе опущу, но так или иначе мне придется передать тебе, Луций, рассказ о Кузнечике и Приапе, и как бы я ни смягчал, как бы ни подвергал цензуре, я не могу же вообще никаких, так сказать, «терминов» не использовать и все проделки Пелигна выбросить за борт повествования!..
Да и сама обстановка, в которой всё происходило! Сам посуди, целомудренный мой Сенека:
Вардий принял меня в помещении, которое он и его слуги именовали «купидестрой». Это был портик в саду, отдаленно напоминающий палестру. Там были ложа различной формы и различные приспособления, о которых я пока могу позволить себе не вспоминать. Я насчитал три статуи Приапа с различными размерами и положениями – да простят меня Веста, Минерва и Диана! – «скакуна», или «стержня жизни», или «челнока восторга» – Вардий вслед за Пелигном использовал множество обозначений для того, что в приличном обществе вообще принято не обозначать.
Напольные мозаики и настенные фрески изображали эротические сценки, в которых одетые и обнаженные мужчины и женщины «купидонились» и «приапились» друг с другом; этих выражений мне никак не удастся избежать, ибо они были главными терминами в рассказе Эдия Вардия. А потому сразу же объясняю различие: купидонить означает ухаживать и соблазнять, приапить – то самое, что обычно следует за удачным ухаживанием и соблазнением.
И вот еще, Луций! Поначалу всё было пристойно. Вардий усадил меня на ложе, сам сел на соседнее и принялся рассказывать. Но скоро появилась та самая молодая рабыня, которая накануне прижимала меня к стене. Одеяние на ней было совершенно прозрачное. Вардий возлег на кушетке, и она принялась массировать ему лицо. А он продолжал разглагольствовать, лишь изредка прерываясь и отплевываясь, когда благовонные мази попадали ему в рот. Затем она сняла с него тунику, перевернула на живот и стал массировать спину и ноги. Потом перевернула на спину и принялась за грудь, за живот…
Дальше я уже старался не смотреть…
Потом рабыня ушла. Но некоторое время я все еще избегал смотреть в сторону Вардия…
Словом, заранее прошу извинить, если мой рассказ тебя покоробит. Потому что он должен покоробить любого добродетельного человека!
Гней Эдий Вардий принялся рассказывать буднично и просто, без обычных для него придыханий и восклицаний. И начал так:
III. – В школе Амбракия Фуска и Порция Латрона мы с Пелигном проучились два года. Потом Мотылек упорхнул. Помпей Макр – помнишь? – внук известного историка Феофана из Митилены, я уже рассказывал о нем – Макр предложил ему продолжить образование в Греции, отец Мотылька поддержал идею, изыскал необходимые средства, вот и отправились вместе, Помпей и Пелигн. Меня тоже звали с собой. Но я не поехал. Во-первых, греческим языком я тогда плохо владел. Во-вторых, отец мой – мир его праху! – всегда был жаден до денег. В-третьих, в нашем роду никто никогда не учился ни в Ахайе, ни на греческих островах… Что сел на краешек? Устраивайся поудобнее. Рассказ будет длинным… Короче, улетел Мотылек с Макром. А меня, своего самого близкого и преданного друга, бросил на произвол судьбы. Надолго…