Беда по вызову - стр. 39
Ильич со своим телефоном уже чего только не сотворил. Погонял игрушки, поотправлял sms-ки, проверил функцию будильника и теперь просто любовался маленьким серебристым Nokia. Ему хотелось подальше из этой душной комнаты, от этого «дружного» женского коллектива. Я решил обидеться, что он за меня не вступился, и попросить денег за дополнительные часы.
В коридоре пришлось поуспокаивать рыдающую Татьяну.
– Да плюнь ты на эту Гангрену. Все равно не уволят.
– Какой маразм этот журнал! Я не могу сидеть и проставлять эти оценки. В этом занятии нет творчества! Когда рисуешь – думаешь над линией! Нет, я не могу, когда нет никакого творчества, Петр!
Я подумал «какая творческая натура», а вслух сказал:
– Плюнь, все равно не уволят!
Для Татьяны увольнение означало бы конец бесплатного обучения в школе ее дочери.
Вечером я решил проверить, выполнил ли свое обещание Вован и позвонил из учительской в инспекцию.
– Инспекция безденежных, – услышал я. Не понял и даже испугался.
– Уже и такая есть?
– Инспекция. Без-де-нежных. – Отчеканил по слогам женский голос, и я сообразил, что это фамилия.
– А Маргариту Георгиевну будьте добры.
– Уехала по школам.
Почти одновременно со словами под окнами затрещала Ока. Ритка ворвалась в учительскую веселая, миниатюрная, в узких брючках, с короткой стрижкой. Прелесть, а не женщина.
– Ну что, мучительница?
– Забрал, забрал, – засмеялась она. – Слушай, в субботу в семь дискотека. Ильич сказал, что тебя можно попросить подежурить, за порядком последить. Можно?
– Можно.
Отчего нельзя? Не Татьяне-художнице же следить. В этом занятии нет никакого творчества.
– Слушай, а что это за инспекция у вас – безденежных?
Ритка засмеялась.
– Это фамилия у дежурной Безденежных. У нас с фамилиями много приколов. Вчера дежурили на водокачке. Наши приводят мужика бомжеватого – грязного и пьяного. Черт его знает, что он там делает, вода-то на весь город оттуда идет. Может, у него зараза какая! Спрашивают:
– Как фамилия?
Пьяный, еле язык поворачивая, отвечает:
– Уепище.
– Ты не выделывайся, говори фамилию!
– Уепище.
Они ему в глаз.
– Так как фамилия?
– Уепище.
Они ему в челюсть.
– Издеваешься? Говори быстро, как зовут?
– Уепище Иван Васильч.
Они уже бить его устали, а он вдруг говорит:
– Мужики, да вы паспорт в кармане возьмите, там написано.
Они достают паспорт, читают «Уепищев Иван Васильевич».
Мы посмеялись, и я пообещал в субботу поисполнять роль секьюрити на школьной дискотеке. Ильичу даже предлагать не пришлось свои услуги, сам догадался.
Снег не растаял ни через день, ни через два. Он благополучно пролежал до субботы. Я во всю топил буржуйку старыми газетами, но все равно к утру замерзал и разрешил Рону спать под боком. Я сгонял на «аудюхе» на барахолку и купил себе огромную, легкую, но теплую куртку всего за полторы тысячи рублей, которые Ильич, скрепя сердцем, выдал из сейфа, задолго до срока аванса. На ботинки уже не хватило, и я ходил в легких штиблетах, изгрызенных Роном. Всем костям он предпочитал мои вонючие ботинки.