Беби - бум для босса - стр. 22
Господи, за что? Если за мои грехи, то ты ошибся где - то. Я двадцать три года вела жизнь праведницы, и не помышляла даже о том, за что ты меня караешь. Жука убить не могу, выкидываю на улицу, подсадив на газету. Но это же не провинность. если за прелюбодеяние - то это все от отчаяния. И мне даже приятно не было. Прости, я снова грешу. Вранье - наверное самый страшный из обозначенных в библии грехов.
Целый день проходит как в замедленной киносъемке. Вот уж не думала, что анализы затянутся на пять часов. Устала, как раб на галереях.У меня берут кровь, мочу. Апофеозом – осмотр гинеколога. Женщина - врач деловито рассматривает мои... хм... внутренности при помощи «зеркала». Впервые в жизни, меня осматривают подобным образом, и от этого невероятно стыдно. И хочется свести ноги, вскочить с дурацкого «вертолета» и спрятаться от всех. Особенно от Глеба Золотова, который вдруг стал для меня спасителем. Да, и так бывает. Он мне платит. И платит очень хорошо, что означает жизнь для моей солнечной девочки. Но почему так странно неприятно от того, что я буду носить его ребенка? Его и «Снежной королевы». И в груди ноет, и душа рвется от переполняющей ее пустоты. Зато тело отдается таким возбуждением, от которого начисто сносит крышу.
- Все в порядке. Но перед процедурой, я все же советую вам воздержаться от половых контактов, - голос женщины врача звучит ровно, но мне, все равно кажется, что она меня осуждает, и считает человеком низшего сорта. Хотя, я наверное просто преувеличиваю.
- Я последую вашему совету. Обязательно,- шепчу, пряча глаза.
-Через полторы недели мы сможем провести процедуру. Настя, вы готовы? Еще есть возможность изменить решение
Глупая врачиха не читала кабального договора, в котором написана такая неустойка, что я не смогу ее выплатить, даже распродав себя на органы. Этот мерзавец Золотов решил разрушить мою жизнь до самого основания. Втоптать в пыль, своими начищенными до блеска штиблетами. и что он там плел про подсобку? Дурак какой. Я и он между ведер, это просто....
- Я готова,- говорю твердо, но голос все равно дрожит. И от воспоминаний о Золотове становится только хуже. Он, странным образом, заполонил собою всю ту пустоту, которая образовалась в моей чертовой жизни, с болезнью Сонечки. А теперь я думать ни о чем не могу, кроме его тела и гребаной улыбки, от которой тяжелеет между ног, и голова идет кругом. – Я могу идти домой?
И чего я дура интересуюсь. На время беременности у меня и дома то нет, кроме прописанной в контракте квартиры, принадлежащей заказчику. То есть – Золотову, а там мне уж точно делать нечего.