Батыева погибель - стр. 4

Замерзшие зимой реки имели большое значение. Поскольку первые нормальные дороги появятся в этих краях только лет сто спустя (и то стараниями ордынских баскаков), то в качестве средств коммуникации использовались реки. Летом по ним плавали на ладьях, а зимой использовали в качестве санного пути. Если двинуться вниз по течению Рановы, то попадешь к месту ее слияния с Проней, а уже сама Проня впадает в Оку совсем недалеко от Старой Рязани – можно сказать, что там просто рукой подать. Сиди себе в санях, глазей по сторонам на проплывающие мимо по обеим берегам реки вековые боры и изредка попадающиеся на пригорках небольшие деревеньки (половодья-с). Только вот путь этот крайне извилист и в несколько раз длиннее, чем просто проехать по дороге, соединяющей между собой два населенных пункта. А еще среди этих речных меандров легко устраивать засады и готовить прочие неприятности незваным гостям. Ведь и воевали тут зимой тоже на речном льду…

Тем временем потеплело, но захватчикам от этого легче не стало. Днем под ярким солнцем поверхность снега слегка оттаивала, а ночью этот влажный снег смерзался в ледяную корку, режущую не хуже битого стекла. Бату-хан шипел, плевался и всякими другими путями выражал свою ярость, но ускорить движение своего войска не мог. Будто сама эта лесистая и болотистая земля, противная любому честному монголу, тысячами рук хватала за ноги коней и людей, не давая им двигаться дальше. На подходах к истокам Рановы войско Бату-хана среди белого дня воочию увидело своих первых мангусов.

Три сотни^>3 одетых во все белое всадников на высоких конях, едва касающихся копытами поверхности сугробов, бесшумно проехали на виду всего войска вне досягаемости дальности действия монгольских луков. Призрачная рать выглядела грозно и внушала трепет – странные существа непостижимым образом внезапно появились неизвестно откуда, явно собираясь внести существенные коррективы в планы завоевателей. Бату-хан сам увидел их воочию и, будучи неплохим наездником, понял, что даже летом, на поверхности гладкой как стол степи, мощные и длинноногие кони мангусов шутя ушли бы от маленьких лохматых монгольских лошадок. Оценил он и рослые плечистые фигуры чужих воинов, а также их длинные мускулистые руки, под стать которым были и висевшие у седел длинные прямые палаши. Прямое столкновение с мангусами, даже без учета их колдовства, тоже не сулило его воинам ничего хорошего. Им оставалось надеяться только на луки, стрелы из которых за четыреста шагов с легкостью пробивали панцирного всадника; но вскоре стало ясно, что и эти надежды были тщетными.