Батыева погибель - стр. 32
И это будет, пожалуй, зло посильнее, чем образование на русских землях новой Империи вместо той, что была разрушена на Босфоре крестоносцами-латинянами. Кроме всего прочего, князем князей будет назначен не таинственный и загадочный чужак из вечно жаркого тридевятого царства, а свой, совсем молодой новгородский князь из числа потомков Всеволода Большое Гнездо, с которым наверняка можно будет договориться, чтобы как можно дольше сохранить независимость рязанской земли… Самое главное сейчас, согласившись на все, получить помощь против Батыги, а там можно будет и посмотреть, выполнять поставленные условия или нет.
В любом случае ответственность за нарушение данного слова придется брать на себя князю Юрию Игоревичу рязанскому, а не ему, простому воеводе и боярину. Да, он не боится с оружием в руках встать перед любой вражьей ратью и биться с ней до тех пор, пока есть в жилах хоть одна капля крови, а руки могут наносить и отражать удары; но он страшится и не хочет принимать решение за всю Русь. Если б было можно, он вообще постарался бы избежать выбора, а вместо того встал бы с мечом в первые ряды войска и рубился с врагом до изнеможения.
И даже глас божий тут не подмога. Он вызывает у Евпатия Коловрата такое ощущение, будто он стоит на краю пропасти, ведь пропасти безразлично то, сколько у тебя силы и мужества – она просто поглотит тебя целиком и без остатка. Кроме того, где-то на дне его воспоминаний лежат греческие слова, которым маленького Евпатия в раннем детстве учил отец, византийский спафарий эмигрировавший на единоверную Русь после того как в 1204 году Константинополь был захвачен латинянами, а Византийская империя пала в прах, разбившись на множество осколков. Был бы жив старый спафарий Лев, он бы ни одной минуты не колебался, выступив за Империю, а вот сын его с малых лет врос в местную реальность и просто не представлял себе, как можно вести дела по-иному.
– Помилуй, княже, – взмолился несчастный Евпатий Коловрат, поднявшийся со скамьи и еще раз кланяющийся Серегину в пояс, – видит Бог, что я малый человек. Не моего ума это дело. Мне бы меч и щит в руки, да встать поперед войска, чтобы было понятно, что впереди враг, а позади свои, и рубить того врага мечом вмах, чтобы только клочья летели во все стороны.
– Хорошо, Евпатий Львович, – кивнул Серегин, – пусть решают князья, и пусть на их же голову и падет ответственность, если они решат хоть что-то не так. Божью волю ты слышал, и если какому-нибудь князю она не понравится, то он сам сможет подискутировать об этом с самим Всевышним. Аудиенцию таким умникам я обеспечу. А ты, боярин, пойдешь от меня послом к своему князю Юрию Игоревичу. Пусть знает, что спасать землю русскую мы будем с ним или без него. Встанем перед врагом своими полками и всей прочей своей силой, и будем истреблять его всеми способами при любой возможности, пока не истребим насовсем, чтобы не было его больше никогда и нигде. Русская земля нам всем мать, а свою мать положено защищать. Но ты обязательно должен сказать ему, что тот, кто будет не с нами, тот будет против нас; а своих врагов, если они не сдаются, мы уничтожаем. Но что бы там ни вышло с князьями, твоей вины в этом не будет.