Батенька, да вы трансформер (сборник) - стр. 28

Занавес.

Расходятся зрители, устало присаживаются на освободившиеся лавки охранники в бронежилетах. В последнем ряду, в своей ночной шапке, ночной куртке и с тем же фотоаппаратным ремнем сидит она. Лицо ее по-прежнему выражает изумление и испуг. Кажется, она не очень верит в то, что все закончилось. Художника Сотова выводят из здания двое широкоплечих мужчин в черных кашемировых бушлатах – они могут быть как поклонниками, так и его знакомыми. Обвиняемый Албуров дает интервью. Она выходит на Октябрьский проспект и как сквозь сон бредет в сторону вокзала. С реки налетает ветер. Над городом сгущаются холодные тучи.

Ты не спишь, не спишь, совсем.

Кажется, это был две тысячи четвертый. Мне было 16, я вяло доучивался в школе. Шел второй год моего существования в новом качестве: за позапрошлое лето из пухлого ребенка с розовыми щеками я превратился в долговязого дрища. Очевидно, я был и остаюсь конформистом. Чтобы подчеркнуть свою, прости господи, непохожесть на других, я выбрал самый консервативный способ: красить голову в красный цвет, ходить на панк-концерты, слушать мейнстримовые группы и носить шипастые напульсники. После концертов бывали феназепамо-водочные кутежи и прочее свинство, но все это были лишь довольно поверхностные попытки прикоснуться к субкультуре. Мои сверстники, ходившие на те же панк-концерты, порой накрываемые представителями националистической молодежи, в моем возрасте выглядели не менее дико и отвратительно, но погружались куда глубже. Кто-то с этой националистической молодежью дрался, встав впоследствии у истоков антифашистского движения в Москве, кто-то плотно дружился с членами известных нам всем панк-коллективов. Я же воспринимал все как развлечение и, наверное, правильно делал. Зато свой литр водки, который, как считается, необходим для отсутствия проблем с алкоголем в зрелости, я выпил до 20 лет. И не один литр.

Почувсвовать, что я выбрал правильный способ отличаться от других, помогали московская милиция и чиновники. В ту пору в городе проходила операция «Неформал», так что у метро «Октябрьская», где собирались посетители клуба «Точка», нередко становившегося мишенью для националистически настроенной молодежи, можно было часто налететь на патруль, который долго и нудно проверял документы. Директор нашей школы в микрорайоне Царицыно встречала меня и моего друга Стаса, чья голова была выкрашена в желтый, в предбаннике школы и долго опрашивала на предмет принадлежности к конкретной «молодежной группировке». Желтые волосы придавали Стасу сходство то ли с молодым Буйновым, то ли с Пенкиным, Стас же не без кокетства считал, что похож на вокалиста группы Linkin Park Честера Беннингтона. Ох, радио «Ультра», что же ты сделало. Мы хором отвечали, что «так сейчас носят», указывая на проколотые бровь и губу, а также на шипастые браслеты. Директор, к ее чести, на том успокаивалась и чаще раза в неделю не досаждала. Но если директор школы № 870 нам верила, то московская милиция – нет.