Батарея - стр. 37
– Женькой меня зовут! – ответил тем временем мальчишка. Знал бы он, какими мыслями занята сейчас голова этого дяденьки в морском командирском кителе! Впрочем, этого ему лучше не знать. – Я – сын мичмана Юраша, который служит под вашим командованием. Старшины батареи Юраша.
– Даже так?!
– Как-то вы видели меня возле казармы гарнизона, просто не придали этому значения. Тем более что вместе со мной было еще несколько мальчишек.
– Но ты хоть понимаешь, что никто не должен знать, где именно служит твой отец?
– Знаю, что никто не должен, однако все давно знают, – скаламбурил Женька, все-таки причаливая к пристани. – Давно хотел проситься к вам юнгой. Мне ведь уже тринадцать![9]
– Почему же не просился?
– Отец не позволяет. Чуть что – за ремень берется «как за высший аргумент пролетарского воспитания». Это он так говорит. Я только недавно узнал от учительницы, что это такое – «аргумент».
– А что такое «отцовский ремень»?
– Про ремень знал давно, просто думал, что «аргумент» – это его какое-то армейское или флотское название.
– Так, говоришь, «ремень как высший аргумент пролетарского воспитания»? – улыбнулся капитан. – Убедительнее не придумаешь. И потом, это в его, старшины, манере сказано.
– Еще отец говорит, что юнги бывают только на кораблях, а на береговых батареях их не бывает.
– Наверное, он прав. Встречать юнг на береговых батареях мне еще не приходилось.
– Почему же тогда на береговой батарее появились мичманы и краснофлотцы?
– Что тебя в этом не устраивает, «плотоводец» ты наш?
– А то, что странно как-то у вас получается: мичманы на батарее быть могут, а юнг не бывает!
Гродов посмотрел вслед катеру, который уже превратился в едва различимую точку на горизонте, и улыбнулся.
– Если тебе, парень, что-либо и передалось от твоего отца-мичмана, так это склонность к философии.
– Так юнгой все-таки зачислите? – взглянул Женька на комбата снизу вверх, озарив при этом свое лицо веснушчатой, беззубой ухмылкой.
– Считай, что тебе снова не повезло.
– Тогда я сяду здесь, на причале, и буду сидеть, пока не зачислите или пока не умру от голода.
– Видно, отец все-таки редко брался за свой «высший аргумент пролетарского воспитания». Придется участить воспитательные беседы. Если еще хоть раз подойдешь на своей барже к этому причалу, вынужден буду сам взяться за этот самый «высший пролетарский аргумент». У меня это получится убедительнее, нежели у твоего отца. Кстати, как возвращаться будешь в свою гавань? Идти на такой «каравелле» против ветра вряд ли получится.
– Утром отведу. Если под вечер дует «низовой очаковский», значит, утром наверняка подует «верховой куяльницкий», из лимана. Здесь часто так дует. Кстати, ветры знать надо, товарищ капитан. Форма-то на вас морская.