Батальон мужества - стр. 2

Рядовой Кошин, вспомнив земляка, нервно вздохнул. Да, повезло Игорьку, но не сегодня. Сегодня и тому предстояло прыгать. После Кошина, третьим бортом. Первым десантировались 7-я рота и батальонный взвод связи, вместе с управлением батальона и комбатом. Но они уже, наверное, отпрыгали. А у Кошина все страшное еще впереди. Солдат боялся, хотя изо всех сил пытался не показывать этого. Что удавалось ему неважно. Старослужащие, бросая на него взгляд, улыбались. Чувствовали превосходство, будто сами в первый раз не тряслись от страха. А может, и не тряслись, может, это он только такой, а для других ничего особенного не происходит? Но нет. Вон на скамье левого борта татарин сидит. Тоже молодой и тоже бледный, с идиотской ухмылкой на прыщавой физиономии. Дрейфит. А как не дрейфить? Прыгать-то не с забора, а с высоты в шестьсот метров. Дмитрий сглотнул обильно выделившуюся слюну. Мысли путались. Но вновь и вновь сходились к одному, к этому первому прыжку. То, что еще вчера беспокоило Кошина, а именно долгое молчание девушки, оставшейся на родине, во Владимире, сейчас представлялось такой мелочью! Да все мелочь, кроме этого прыжка. И дернул его черт попроситься в десантные войска. Как же, одна форма чего стоила, тельняшка, берет… К тому же романтика. В военкомате думал, как вернется этаким гвардейцем, которому и море по колено. Обязательно с медалью и в сержантских погонах. Домечтался, мечтатель хренов. Лови теперь кайф внутри этого гудящего борта перед тем, как сделать шаг в бездну.

Дмитрий перевел взгляд в сторону перегородки кабины пилотов, на которой висела мачта с тремя фонарями. Желтым, зеленым, красным, как у светофора. Загорится желтый – надо будет приготовиться, встать. А как вспыхнет зеленый, то шеренги пойдут к боковым дверям, исчезая за бортом. Исчезнет и он, Дима Кошин. Вопрос, не насовсем ли? Но вроде солдаты на прыжках разбивались редко. Очень редко. По статистике гораздо больше вероятность угодить под колеса железнодорожного состава. Хотя… слышал, что недавно где-то вроде даже спортсмен разбился. А уж он-то, этот спортсмен, не солдат-первогодок. Хотя, возможно, это только слухи, и в иной ситуации он и не вспомнил бы об этом. Мелькнула мысль: а может, погода резко изменится? Ветер усилится, или ураган пройдет внизу? И на табло вспыхнет красный фонарь, что будет означать запрещение десантирования? Тогда самолет уйдет на аэродром вместе с личным составом рот. Такое, говорили, тоже не раз бывало. Но вряд ли произойдет сейчас. Так что как ни крути, а прыгать придется. Нет, можно, конечно, отказаться. Силком никто выбрасывать не будет. Но потом же в роте так достанут, что мало не покажется. Зачморят по полной. Кошин перевел взгляд вниз, где на вращающемся стуле у панели управления сидел офицер-летчик, техник по авиационному оборудованию, о чем-то переговариваясь с ротным, находившимся рядом с ним. Капитан Макарьев улыбался. Ему что?! Эти прыжки, как скачки на дискотеке. Наверняка уже привык, имея за спиной не один десяток, а может, и сотен подобных прыжков. Капитану весело. Летуну тем более, откроет двери и рампу, проводит роты, закроет борт – и все дела. Спокойно полетит на аэродром. А тут? Кошин вновь вздохнул. Его толкнул сосед, солдат второго года службы, которому до дембеля чуть больше полугода осталось: