Баталист. Территория команчей - стр. 13
– Это и есть мои воспоминания.
– Я имею в виду фотографии. Вы же фотограф.
– Был.
– Да, конечно. А фотографы обычно вешают на стены фотографии. Фотографии, которые они сделали. Особенно те, за которые получили премии. Вы ведь не стыдитесь своих снимков?
– Они меня уже не интересуют. С ними покончено.
– Ах да. – Гость опять странно улыбнулся. – Покончено.
Он нахмурился и снова принялся изучать изображения на стенах.
– А древние войны вы тоже помните? Трою и все такое прочее?
На этот раз улыбнулся Фольк:
– В этом весь смысл. Подобные места – всегда одно и то же место.
Похоже, слова Фолька заинтересовали гостя – он замер, уставившись в точку и размышляя о только что услышанном.
– Одно и то же место, – повторил он тихо. Он приблизился к фреске на несколько шагов, разглядывая детали. Внезапно остановился, словно смутившись. – Я ничего не понимаю в живописи.
Затем подошел к оставленному у двери рюкзаку, вынул оттуда папку, в которой лежал сложенный пополам лист. Старая, измятая журнальная страница. Обложка журнала «Newszoom», где была опубликована сделанная лет десять назад фотография. Он подошел к столу и положил ее рядом с кистями и тюбиками. Оба молча уставились на обложку. Действительно, необычная фотография, отметил про себя Фольк. Холодная, четкая. Безупречная. Он видел ее много раз, но его вновь заворожили невидимые – точнее, различимые лишь внимательным глазом – геометрические линии, которые держали ее, словно невидимая канва: изнуренный солдат на первом плане, потерянный взгляд, прикованный к разметке на дороге, которая никуда не вела, замысловатый контур, образованный стенами разрушенного дома, изрешеченного шквалом пуль, далекий дым пожара, безукоризненно прямой, похожий на черную причудливую колонну в воздухе, чью неподвижность не нарушало ни единое дуновение ветра. Все эти подробности, схваченные объективом и заключенные в кадр 24 × 36 мм, удались скорее благодаря чутью, нежели расчету, хотя судья, который присуждал премию, подчеркнул, что случайность – понятие относительное. Дело не только в безукоризненной правильности исполнения, заявил член комитета «Европа-Фокус». Главное – наша безусловная уверенность, что удачно пойманный кадр является плодом напряженной работы и громадного опыта, и данный снимок, несомненно, стал итогом долгого личного, профессионального и творческого процесса.
– Мне было двадцать семь лет, – сказал гость, разглаживая обложку ребром ладони.
Он произнес это равнодушно, без печали и сожаления; но Фольк его словно не слышал. Слово «творческого» звенело в ушах, вызывая забытое болезненное беспокойство. В нашем ремесле, сказала как-то Ольвидо – она перематывала пленку лежавшей на коленях камеры, сидя на распотрошенном кресле возле обезглавленного трупа (она сфотографировала только его башмаки), – слова «творчество, искусство» звучат как мистификация или дешевая спекуляция. Уж лучше вызов, чем лицемерие. А сейчас, пожалуйста, поцелуй меня.