Басурманин. Дикая степь - стр. 2
–…Того, кто уцелеет огонь сожрёт, – не глядя на прислужника, продолжил старик.
– Никто не спасётся? – голос женщины дрогнул.
– Не многие уцелеют. Да и те, кто песнь хвалебную духам петь станет, вскоре погибель сыщет.
От страшного предсказания женщина поёжилась. Страх тугими путами сковал тело.
– Ты говорил, ждёшь вестей из кыпчакских земель, чтобы решить мою участь. Когда отпустишь? – пытаясь унять нарастающую дрожь, тихим голосом спросила она.
Старик сощурился, словно в глаза ему ударил яркий свет, внимательно посмотрел на женщину и встал. Повернулся к ней спиной и глухим голосом произнёс:
– Давно ли беду чуешь? Сколь ночей лютым холодом маешься?
– Да, поди, уж пятой луне случится пора.
– Скоро, – бросив короткий взгляд на женщину, кивнул старик.
Подойдя к лавке с кадкой, принялся срывать ягоды с висевшей над ней ветки:
– Твой срок близок уже…
Старик смолк на полуслове, прислушался:
– Скачут к нам! Трое!
– Я ничего не слышу, почтенный Хамзир! – выпрямился молодой кыпчак.
– Тебе и не пристало, Гайлис. Ступай. Встреть путников.
Прислужник поклонился, прикрепил к поясу саблю, снял со стены колчан со стрелами. Сжимая в руке лук, Гайлис вышел из сеней, огляделся, прислушался. Огромные ветви старой ели прятали избушку от сторонних глаз, тяжёлыми лапами свисали до земли, скрывали махровым покровом крошечные оконца. Сквозь мохнатые сросшиеся ветви тонкой лентой из-под самой крышей, струился сизый дым. Цепляясь за кроны высоких деревьев, он вырывался из сумрачной мглы густого сросшегося леса.
– Видно, померещилось старому, – пробурчал Гайлис. – Тихо вокруг. Ни скрипа валежника, ни шелеста листвы, ни пения птиц…
За спиной хрустнула ветка. Молодой кыпчак прислушался. Издалека доносился плеск воды в реке, что у кромки леса. Но и он не нарушал величавый покой глухой чащи. Неожиданно совсем рядом тишину разорвал треск. Что-то упало в кусты. В тот же миг из травы послышалось шуршание. Выскочив на опушку заяц, петляя и прижимаясь к земле, бросился бежать. Гайлис вскинул лук готовый в любой миг пустить стрелу. Но за кустами и деревьями никого не было видно. Он огляделся. Треск повторился, и перед самым носом с высокой ели упала шишка. Пнув её ногой, Гайлис тряхнул головой. Из маленького покосившегося хлева, ютившегося за избушкой и вросшего в непроходимые дебри, раздалось надрывное блеяние потревоженных овец и тихое конское всхрапывание. И в тот же миг с берега реки послышалось ржание нескольких лошадей.
Прячась за деревья и кусты, Гайлис пробирался к тропе. Стараясь не ломать сухие ветки, он подобрался совсем близко и притаился за старым дубом.