Бастион: поступление - стр. 26
– Ну-у, – видно, как озадачилось личико Сапы, лёгкая морщинка залегла на лбу, – разве я советовала?
– Вот ты даёшь, – рассмеялся я. – Знаю конечно, что не шибко жалуешь комиксы, но позавчера это было настойчиво и ещё таким голосом: "Матус, вот эти даже я прочла несколько раз. Возьми, не пожалеешь." Понятно, что я их до дыр прочёл, но хотелось бы узнать твоё мнение.
Расчёт оправдался, хоть и стыдно за проверку, Сапа-девушка начала с эмоциями рассказывать о названных комиксах и, несмотря на то, что радость от её слов неподдельная, я обрёл твёрдую уверенность, что ангел во плоти, не Сапа, ведь мой новоявленный друг не предлагал никаких комиксов.
Лаборатория на время оттеснила проблемы с идентификацией, ибо бардак внушает ужас, и я извиняющимся взглядом посмотрел на одноклассницу.
– Если уйдёшь сейчас, то буду не против, – вымолвил я.
– Это было бы не очень хорошо, – отвечает она. – Сделаем уборку вместе!
Посланница небес подняла руку со сжатым кулачком.
– Спасибо, – осветился я под действием умиления и согласия помочь.
В лаборатории чёрт ногу сломит: во-первых, разномастный инвентарь лежит на столах в том состоянии и виде, в коем оставили, уж и не знаю при каких условиях ученики допустили такое непотребство, местами, даже, разлиты результаты химических опытов, а позже ещё и истоптаны. Часть высохших луж обошла такая участь. В целом, в воздухе слышны слабовыраженные химические запахи.
Во-вторых, полностью исписана доска, раскрыты шкафчики, забит доверху мусорный бак, и чтобы руки не опустились, мы спешим начать уборку.
Часы отмерили почти два часа, когда в лабораторию вернулся порядок, мы, с повязанными головами, сидим перед распахнутым окном. Квакнули, принесённые мной, банки с соком и кофе, разбавляя усталость приятными яркими вкусами. Выбившийся из-под головного убора Сапы русый локон, трепещет на сквозняке, а манящий профиль зачаровал душу, я бесконечно скольжу взглядом по ровному лбу, пушистым кустикам бровей, что совсем светлые, любуюсь уникальным оттенком серых глаз, обрамлённых в опахала ресниц, чью длину видно лишь вблизи, ибо тоже русые. Аккуратный носик, словно вызов богу умиления, приятно круглый, гармонично широк и достаточно остёр, под ним такая важная и трогательная линия верхней губы, эдакий штрих кистью, дополняющий средне-полные розовые губы, слегка обветренные, что прекрасно сочетается с вьющимся локоном и ветерком. И, в довершение, – упрямый подбородок и изящная, трепетная шея, умея рисовать, я бы тут же запечатлел эту красоту.
– Сапа, хочу спросить кое-что, – наконец решился я на разговор.