Башня птиц - стр. 15
– Спасибо вам, добрые люди, – повторил Егор.
Мужик добродушно улыбнулся, но руки не подал, отошел к окну, сел на лавку.
– Ишь, руку тянет! – сказал кто-то сверху.
Егор стоял в маленькой избе с неотесанными стенами; узкие окна, затянутые чем-то мутным, стол, лавки по краям, а у двери большая печь, сложенная из плитняка. На ней сидел замурзанный мальчонка и, болтая ногами, высовывал язык, корчил рожицы Егору.
– Как называется эта деревня? – спросил Егор.
Мальчонка закатился в хохоте, задрав пятки к потолку.
– Чо говоришь? – басовито переспросил мужик. – Какая еще деревня?
И Егор понял, что эта изба стоит в тайге одна и его вопрос о деревне действительно смешон, и еще он подумал, что это, наверное, староверы, до сих пор живущие в лесах, поэтому и руки мужик не подал. Не положено по их законам. И Егор не обиделся на них, добро, сделанное этими людьми, намного превышало их странности.
– Ну ладно, – сказал Егор, – бог с ней, с деревней. Вы мне хоть дорогу укажите. Вот отдохну немного и уйду. Мешать не буду.
– Нет от нас дороги, – спокойным басом ответил мужик.
– Так что же, мне у вас оставаться прикажешь?
– А чо, оставайся, коль хочешь! – сказал мужик и отвернулся, глядя в мутное окно.
– А если не хочу?
– А чо, уходи, коли так. Тайга большая, всем места хватит.
– Дела-а, – протянул Егор. – Куда же мне идти, если я дороги не знаю.
И тут мужик внезапно обернулся, подался всем телом к Егору, выбросил вперед правую руку, наставил на Егора указательный палец и быстро проговорил писклявым голосом:
– Ведомы тебе дороги, ведомы, ведомы, ох, ведомы!
А Егору послышалось в скороговорке: ведь мы ведьмы мы! И мужик совсем потерял солидность. Он заломил колпак на затылок, встал на четвереньки и заскакал вдоль стены, гримасничая и приговаривая визгливо:
– Шивда, вноза, шахарда! Инди, митта, зарада! Окутоми им цуффан, задима!
И в ответ закатывался в хохоте мальчишка на печи.
– Ну, чо, боязно? – спросил мужик, поднимаясь.
– Нисколько, – вздохнул Егор и сел на шкуру, поджав ноги, – что паясничаешь-то? Я ведь не шучу.
– Ну, так напугаешься, – уверенно сказал мужик и встал во весь рост против света.
И стал уменьшаться, уплощаться, утончаться, деформироваться и искажаться. Егор невольно отпрянул к печи. Тяжкая болезнь скручивала мужика, коробила его тело, то вытягивала по спирали, то сжимала в бесформенный комок, вздувалась голова и втягивалась в туловище, ноги укорачивались, шли винтом, слипались в одну толстую ногу, а на груди прорезывался большой зубастый рот и из него высовывался толстый розовый язык, словно дразнился. Мальчишка на печи всхлипывал от восторга, и, отведя взгляд от мужика, Егор увидел, что и тот также деформируется, расплывается мутным пятном по печи, как амеба, превращаясь неведомо во что, неизвестно как…