Башмаки на флагах - стр. 23
«Дрянь. Злая, упрямая, дерзкая дрянь».
Конюх барона фон Деница был человек дородный, крупный и, видно, не бедный. Звали его Вунхель. В Эшбахт приехал он на крепком возке, чтобы поговорить с купцом-коннозаводчиком Ламме о конях. И был немало удивлён, когда увидал Сыча и Ежа в трактире. Ни тот, ни другой вовсе не были похожи на коннозаводчиков. А похожи были и вовсе на людей опасных, может даже и на разбойников. Конюх немного успокоился, когда пришёл Волков. Они уселись за лучший в кабаке столик, пиво им приносил трактирщик лично.
– Значит, ты конюхом состоишь при замке? Вунхелем тебя кличут?
– Именно, господин, – с уважением говорил Вунхель, отхлёбывая пиво. – Состою конюхом при бароне фон Денице, зовут меня Вунхелем.
– А скажи мне, конюх Вунхель, что там у вас с бароном?
– А что с бароном? – явно не понял вопроса конюх.
– Болеет, выздоровел?
– Господа хорошие, а что же мы, про коней говорить не будем? Я сюда полдня ехал, чтобы про коняшек поговорить, у меня есть кобылки добрые, может, у вас есть жеребцы, может, вы скрестить желаете? А уж как жеребят делить, так договоримся, – заговорил Вунхель как-то отстранённо, глядя в кружку с пивом.
– Слышь, дядя, – Сыч положил свою крепкую руку на руку Вунхеля, – про коняшек мы потом поговорим с тобою. А сейчас отвечай, пока тебя по добру спрашивают. Говори, что с бароном вашим?
– А что с ним? Ничего с ним, – отвечал конюх всё ещё неохотно. Видно, на эту тему ему говорить совсем не хотелось.
– Болен барон? Здоров? Может, помер? – предлагал варианты кавалер.
– Чего ему помирать-то? – удивлялся конюх. – Молод да здоров, крепок как бык.
– Он же ранен был на войне, когда Рёдль погиб, – напомнил кавалер.
– О! – Вунхель махнул рукой. – Так то когда было, уже давно выздоровел наш барон, да и не болел он, пришёл после той войны…
Тут он замолчал, понял, что болтает лишнее. Стал коситься на Сыча.
– Ну, дядя, уж начал так заканчивай, – Сыч пихнул его в рёбра локтем.
– Люди добрые, а зачем оно вам? – начал киснуть конюх.
– Надо, значит, – оборвал его Сыч, – раз спрашиваем, значит надо.
– Ну, вам-то оно может и надо, а мне-то оно к чему, все такие неприятные разговоры? Господа ой как не любят, когда слуги про них с другими господами говорят.
Фриц Ламме молча достал талер, подкинул его со звоном ногтем большого пальца. Талер упал на стол, завертелся, а Сыч прихлопнул его рукой:
– Ну, говори, был ли ранен барон, когда пришёл с войны?
– Может и был, мне о том не известно, знаю, что коня своего отличного он угробил, пешком пришёл.
– Не мог он не болеть, – упрямо сказал кавалер. – Как он с болтом в башке сам ходил? И не помогал ему никто?