Баржа смерти (сборник) - стр. 39
Поздно ночью катер с красноармейцами подтащит баржу к берегу. Из 109 пленников живыми были 75 человек. А война продолжалась…
«11 июля 1918 был сформирован «Чрезвычайный штаб по ликвидации мятежа», который возглавил Я. Д. Ленцман. Командующий фронтом Гузарский[13] в донесении Аралову (копии Троцкому и Муралову): «Не стал бы требовать еще химических снарядов. Подтверждаю необходимость присылки: во-первых, стойкого однородного отряда в тысячу человек, желательно латышей или китайцев. Тогда успех гарантирую».
В ночь на 16 июля Перхуров с отрядом в пятьдесят человек покинул Ярославль на пароходе. Своему помощнику, генералу Карпову П. П. он предложил уйти из города вместе с ним. Тот отказался, заявив, что Ярославль его родной город и здесь вся его семья. Генерал Карпов П. П. и его семья были расстреляны большевиками в сентябре 1918 г.
В дальнейшем полковник Перхуров воевал в армии Колчака. В марте 1920 года, пробираясь по заснеженной тайге с небольшим отрядом, попал в плен к красным партизанам. Под конвоем был доставлен в Иркутск. Около года провёл в концлагере. В январе 1921 года он освобождён. Успел послужить красным как «военспец» в штабе Приуральского военного округа. Но в мае того же года был вновь арестован и отправлен в Москву. Находясь в тюрьме, написал воспоминания[14]. В июле 1922 года был расстрелян.
Глава 4. Доктор Троицкий
Доктор Троицкий стоит под моросящим дождём на Богоявленской площади. Глядит на ядовито-зелёные, будто покрытые злой плесенью купола церкви Богоявления. Тёмно-красные стены церкви разрушены. Час назад дохлый пароходик, надсадно пыхтя, доставил несколько бывших узников баржи на правый берег Волги. Среди них был и доктор Троицкий. На прощание обнялись. Особенно крепко – Троицкий и эсер Душин. «Куда?» – спросил доктор Александра Флегонтовича. «В свою деревеньку Борисовку, жену навестить, детей», – как-то невесело отозвался Душин.
Красные кирпичи церкви Богоявления разбросаны по площади. И стены её, будто, плачут кровавыми слезами. Площадь застыла в мёртвой тишине. И только едва шелестит дождь. Доктор Троицкий медленно крестится, шепчет: «Боже, сохрани жену мою Марфу Петровну и доченьку мою Ксеньюшку».
И сразу заныло сердце в горьком предчувствии. Вышел на пустынную Углическую улицу. Мертвые, разбитые здания. Груды камней на мостовой. Обрушенные крыши. Остовы сгоревших домов. И тишина, убивающая надежду. Ни одной живой души. Вот на уцелевшей стене разрушенного дома оборванный листок, в углу его двуглавый орёл под короной. Доктор читает: «Приказываю твёрдо помнить, что мы боремся против насильников за правовой порядок, за принципы свободы и неприкосновенности личности». Дальше листок оборван. И где-то внизу его огрызок, и там: «Полковник Перхуров». Вдруг за спиной шум, крики, разрываемые женским и детским плачем. Толпа молодых женщин с детьми и совсем юных девушек, окруженная отрядом солдат. Троицкий всматривается в лица конвоиров – китайцы. Их неподвижные физиономии под будёновками внушали непонятный страх. Доктор оглядывается.