Баржа смерти (сборник) - стр. 29
– Гимназия в Минске, господин счетовод, – не без иронии говорит Перельман, – потом зубоврачебная школа Льва Наумовича Шапиро в том же Минске. Так что у меня были свои университеты. Только практика моя была не как лечить зубы, а как их выбивать.
– И убивали? – тихо спрашивает Катя.
Перельман замолчал, притушил немного фитиль керосиновой лампы. Тяжелая тишина заполнила комнату.
– Жандармский полковник в Киеве. За что и каторга. А остальное – для будущих борзописцев.
И опять тишина. Потом Константин Иванович слышит какой-то чужой, незнакомый, странно пронзительный голос Исаака: «Крестьянство – не только материал для истории, не только пережиток известного строя, подлежащий социальной трансформации и даже уничтожению как класс, но класс будущего, жизнеспособный и устойчивый исторически класс, несущий миру и новый строй, и новую правду».
– Это кто? – смущённо спрашивает Константин Иванович.
– Спиридонова Мария Александровна, – звучит глуховатый голос. – А у Ульянова я взял только одну фразу: «Это архиважно». Большему – учиться у него нечему.
Выпили ещё по рюмке «Смирновской». Исаак похвалил солёные рыжики.
– Да вот ещё, – Исаак лёгок и доброжелателен, будто и не было недавнего мрачного разговора. – Тут недавно полистал Семевского «Очерки русской истории», там тоже одна дама угощала известного царедворца Виллима Монса «рыжечками меленькими в сулеечке». Так то были голландские золотые червонцы. Взятка эта дорого обошлась Монсу – плаха на Троицкой площади Петербурга.
На мгновенье повисла тяжелая тишина. Как-то не ко времени вспомнил гость о смерти. Но раздался веселый голос Кати, и напряжение спало:
– А вот напоследок скажите мне. В Ярославле власти: Семён Нахимсон – председатель Ярославского губисполкома. Закгейм – председатель Ярославского горисполкома. И Вы у нас комиссар, Исаак Львович Перельман. В Гаврилов-Яме не последний человек.
Константин Иванович весь сжался от страха. Катерина совсем сорвалась с катушек.
– Молодец, Катенька, – захохотал Исаак. Это Вы ловко подметили. Впрочем, такова сегодняшняя реальность. Вам знаком такой поэт Александр Блок, из символистов? Вот его строчки: «Ведь жизнь уже не жгла – чадила. И однозвучны стали в ней слова свобода и еврей».
– Да точно сказано: «жизнь сегодня – чадит», – проговорила довольная собой Катя. Она не смотрела в сторону мужа. Поглощена была полностью гостем.
– И когда жизнь начинает чадить, приходите вы, – задумчиво продолжает Катя.
– Чадила жизнь – это вчера. Сегодня она бьет ключом, – гаденько, как показалось Константину Ивановичу, захохотал Перельман.