Баржа смерти (сборник) - стр. 25
Константин Иванович останавливает взглядом жену.
– Нет, нет. Теперь в этом никакой тайны нет. Но сначала, – Исаак показывает глазами на пустые рюмки.
– Вот Вы, любезнейший, и займитесь шампанским, – Константин Иванович подаёт Исааку бутылку Абрау-Дюрсо, – а я уж, по-простецки, займусь водочкой.
– Ой, ой, Константин Иванович, не такой уж Вы и простачок, – отзывается весело Исаак.
– Конечно, любезнейший Исаак Львович, простота хуже воровства. Но времена-то какие. Надо приспосабливаться.
Константин Иванович ловит испуганный взгляд жены.
– Константин Иванович, никто Вас не заставляет надевать посконную рубаху. Я вот, глядя на Вас, надел парадный вицмундир. Кстати, и Владимир Ильич Ленин не в лаптях ходит.
– А почему Ульянов стал Лениным? – невинно спрашивает Катя.
– История такова. Но про это позже. За встречу, – Исаак поднимает бокал с шампанским. За ним бокалы подымает супружеская чета.
– Так вот, про Ульянова, – Исаак улыбнулся. – О, эта смешная история. Владимир Ильич вернулся из ссылки и стал готовиться к выезду за границу. Он очень сомневается, что царская охранка оставит его в покое. Были серьёзные опасения, что департамент полиции станет тянуть с выдачей загранпаспорта «неблагонадёжному» Ульянову. А у Надежды Константиновны Крупской, это жена Ульянова, – Исаак уверен, что имя «Надежда Константиновна» ничего не говорит хозяевам застолья, – был хороший знакомый, математик-экономист Сергей Ленин. Он обещал Владимиру Ильичу достать паспорт своего отца. Попросту, украсть. Отец, помещик, правоверный монархист, никогда бы добровольно не отдал свой паспорт смутьяну Ульянову. К этому времени Ленин-старший был тяжело болен и вскоре скончался. Сергей Ленин сдержал свое слово, передал Ульянову паспорт отца. Вот так Владимир Ульянов стал Владимиром Лениным. Конечно, в документе были произведены подчистки, в частности, изменена дата рождения, поскольку «настоящий» Ленин был на 43 года старше «поддельного».
Исаак Перельман замолчал. Потом проговорил:
– Насколько мне известно, большевики Сергея Ленина расстреляли. А вот ворованный паспорт вошёл в историю революции.
– А Вы разве не большевик? – настороженно спрашивает Катя.
– Я – левый эсер, – строго говорит Исаак. – И с большевиками у нас не всё просто. Сегодня воскресенье. Давайте не будем о политике. Впрочем, от политики не уйти. Два слова о прошлом. Первое моё боевое крещение – первый съезд РСДРП. Он проходил весной 1898 года в Минске на берегу реки Свислочь, в доме, который снимал Павел Румянцев. Съезд проходил нелегально под видом празднования дня рождения Ольги Румянцевой – жены Павла Румянцева, бывшего народника, подпольщика. Сам он в заседаниях съезда не участвовал, чтобы не привлекать внимание полиции, у которой он был под надзором. В одной из комнат, которые он снимал, 1 марта в 10 часов утра собрались революционеры. Председательствовал на заседаниях врач по профессии – Б. Эйдельман. В доме был накрыт праздничный стол, стоял самовар, лежали игральные карты, были открыты окна, и топилась печь. Окна – чтобы сбежать при появлении жандармов, а печь – чтобы сжечь документы. Вот тогда я и выбрал этот опасный путь. Потом Нерчинская каторга. Там же отбывала срок Мария Александровна Спиридонова